Петропольский цикл. Дилогия
Шрифт:
ГЛАВА 33
Ты не обольщайся… Я тебя, стервец, обязательно догоню! Как не скрывайся!
Меня охватил охотничий азарт…
Кто этот человек? Без сомнения, он имеет какое-то отношение к Трою Епифанову. Надо выяснить — какое? Почему он явился на похороны скрытно? Его не включили в списки приглашенных? Но он знал Троя и, видно, был близок к нему, раз пришел. Стал бы просто хороший знакомый по кладбищам разгуливать? Вряд ли… Только тот, кто приближен… Или любит?
О, может, это любовница
Версия замечательная и очень реалистичная. Любовницу на похороны не пригласят… Любовница, если любила, конечно, придет сама. И постарается на глаза не попадаться. Для нее амплуа невидимки — самое подходящее…
Все хорошо, но есть странность: я стрелял — пусть и в воздух! Будь черный женщиной, от страха обделался бы. Любовница на похоронах возлюбленного может ожидать в худшем случае, что ее обнаружат, и произойдет конфуз. А чтобы по тебе пальбу открыли — к такому никто не готовится… Значит, не женщина? Не любовница? Кто же?
Я уверенно держался за «Вихрем», скрывшим черного человека. Я гнал его, как гонят собаки измученного зимним голодом лося. И понимал, что черный пока не использует максимальный ресурс своего мотора. Он петляет по каналам, чтобы в нужный момент оторваться и оставить меня без бензина и в дураках.
В кармане пиджака запиликала трубка. Я оторвал одну руку от штурвала и вытащил ее. Меня искал
Гонза Кубинец.
— Ты куда запропастился? — начал он с наезда.
— Веду преследование, — пояснил я.
— Ты где сейчас? — сбавил тон Кубинец. Я осмотрелся по сторонам, пытаясь сориентироваться.
— На канале Декабристов. Прохожу мимо Лютеранского немецкого кладбища.
— Понял. Подробности?
— Кто-то прятался на кладбище. Наблюдал за похоронами. Когда я попытался подойти, побежал. Он в катере. Боюсь, что у него есть все шансы уйти! — протараторил я в трубку.
— Думаешь, упустишь? — переспросил Кубинец. — Ладно. Номер его различить можешь?
— Да, могу. Но кто номерок пробьет?
— Лесник.
— Он со мной после Соломаха и разговаривать не станет!
— А ты попробуй! — предложил Кубинец. Я отключился. Не глядя на дисплей, вызвал адресную книгу и выщелкнул номер Григория Лесника. В это время «Вихрь» скользнул в Уральский канал и повернул налево к Наличному.
Лесник долго трубку не брал. Я понимал, что на телефоне инспектора высветился мой номер, который он идентифицировал с одного взгляда. И раз Лесник все же откликнулся, это само по себе доброе предзнаменование!
— Доброе утро, господин Лесник! Туровский беспокоит!
— Орать не обязательно. Я вас прекрасно слышу, — ровно отозвался инспектор.
За шумом мотора и плеском волн о борт «Икара» я слышал Лесника, словно он находился на Марсе, в крайнем случае — на Луне.
— Помощь нужна в одном деле, — попросил я. — Не мог бы ты номерок пробить важный?
— Диктуй, —
Я назвал номер. Григорий пыхтел в телефон — наверное, искал что-нибудь пишущее, потом сообщил, что все зафиксировано.
— Мне нужно знать, на ком числится катер. И адрес этого человека.
— Когда надо? — поинтересовался инспектор.
— Сейчас! — категорически заявил я.
— Сурово, — оценил Лесник. — Будешь ждать?
— Буду.
— Тогда жди.
В трубке повисло молчание.
Вслед за «Вихрем» я выскользнул в Наличный канал и ушел вправо. Черный рвался в Неву. Там сейчас самое движение… Да и на Петроградской стороне потеряться легче, чем на Васильевском.
— Ты меня слышишь? — раздался в трубке голос
Лесника.
— Внимаю, аки вождю, о великий Маниту!
На лобовом стекле висел блокнот, а на приборной панели лежала ручка. Я зажал телефонную трубку плечом, левой рукой перехватил штурвал, правой снял блокнот, положил его перед собой, взял ручку и объявил о своей готовности.
— Записывай. Щекловицкий Виталий. Где-то я уже слышал эту фамилию…
— Тульский канал, дом одиннадцать, квартира тридцать шесть. Это на углу Тульского и Костромского каналов.
— Спасибо тебе, Лесник, — поблагодарил я.
— Ты Соломаха надоумил заяву написать, что он ко мне претензий не имеет?
— Это его добровольный порыв, — отшутился я.
— В любом случае благодарю. А то начальство уже начало косу точить на мою шею. Теперь пообломалось. Я ведь из Москвы сюда назначен. Так что меня не очень тут любят… Зачем тебе этот Щекловицкий?
— Пока не знаю, — рассеянно отозвался я, отсоединяясь и наблюдая, как «Вихрь», наращивая скорость, огибает Петровский остров.
Черный пошел на отрыв… Я понимал, что «Икару» с «Вихрем» не тягаться, но бросать преследование не собирался. Мне нужен был черный человек! А я явно упускал его… Имелся один выход: нарастить темп, уверить черного, что я не отстану и готов на все — даже перегреть и взорвать мотор! — лишь бы добиться своего. Затем сбросить скорость и отправиться на Тульский канал.
Конечно, я рисковал: если у Щекловицкого «Вихрь», скажем, угнали, то мог остаться и с носом… Но отчего-то я был твердо уверен, что знаю Щекловицкого! По крайней мере, слышал его фамилию… Уточнить информацию я мог только у Кубинца, который в данный момент отбывал повинность за нас двоих, находясь на похоронах.
«Вихрь» обогнул Петровский остров, миновал причалы Центрального яхт-клуба и направился к Большому Петровскому мосту, что связывал Петровский остров и Приморский парк Победы. Вот он нырнул под мост и взял курс на Малую Невку. Я не отставал, выжимая из «Икара» максимум возможного. Мысленно пообещал «Икару», что после этой гонки поставлю его на прикол и обеспечу полный технический осмотр с капитальным ремонтом всего сломанного и истрепанного.