Петровские дни
Шрифт:
— Конечно-с. Конечно-с! — воскликнул Кострицкий.
Но князь подозрительно поглядел на него и обратился прямо к Настасье Григорьевне:
— Известно ли вам, сударыня, что в случае проигрыша капитана вы станете… Как бы это вам выразить поделикатнее… Его права перейдут ко мне, и ваши добровольные обязательства к нему станут обязанностями ко мне. Поняли?
— Поняла, — бессмысленно произнесла Малова.
— Боюсь, что нет, — отозвался князь.
И он прибавил вразумительно:
— Если я выиграю, то вы останетесь здесь, в моём доме, и будете моей подругой,
Настасья Григорьевна достала платок из кармана, высморкалась и начала утирать слёзы на глазах.
Князь развёл руками и, обратясь к Кострицкому, проговорил нерешительно:
— Уж я, право, не знаю, капитан…
— Так ты моей смерти хочешь! — вскрикнул этот, обращаясь к женщине. — Хорошо. Поезжай домой и реви там. А завтра приезжай ко мне служить по мне панихиду…
— Что вы! Что вы! Я же согласна. На всё согласна! — отчаянно отозвалась Малова, и, обратясь к князю, она уже выговорила громко и твёрдо: — Я всё понимаю, князь, как должно… И я согласна. Авось, Бог даст, я вам не достанусь.
— Чувствительно вас благодарю за любезные ваши слова! — ответил князь, кланяясь и добродушно смеясь. — Ну-с, обождите здесь судьбу свою. Мы пойдём с капитаном тягаться, чья возьмёт.
Между тем, пока капитан чудил, а гости ужинали, князь решил угостить всех на особый лад. Показать всем свою молдашку и заставить её протанцевать.
Теперь Земфира была уже в зале, в фантазийном костюме, и уже протанцевала два танца, приводя в восторг всех присутствующих и красотой своей, и грацией движений. Даже Сашок, глядя на танцующего врага своего, сознавался, что эта злюка красивее его Танечки.
Протанцевав второй танец, Земфира вдруг подошла к Сашку и выговорила ему тихо, почти на ухо:
— Александр Никитич, у меня к вам большая просьба. Сделайте одолжение!
— Что прикажете?
— Дело простое, но я никому из людей не могу его препоручить. И надо тайком. Сюрпризом. С ними даже ничего не выйдет. А вы можете всё сделать. А одолжение большое! Удовольствие и князю, и всем гостям. Мне хочется протанцевать ещё один гишпанский танец. Для него нужен особый такой шарф. А я третьего дня отдала его Клавдии Оттоновне, моей приятельнице. На углу вот, первый же переулок… Так вот, будьте добры, пойдите к ней сию же минуту, разбудите её, коли спит, возьмите его и принесите. Но именно бегом, так сказать, добежите. А коли будете приказывать закладывать экипаж, так когда же это будет? Да и не стоит того! Ведь тут рукой подать.
— С большим удовольствием! — отозвался Сашок. — Я сию минуту!
— Её крыльцо на углу…
— Да я знаю… Знаю. Я же видел вас ещё вчера, проезжая, как вы входили туда.
XXVI
Сашок действительно знал, как и все в доме, что недавно по соседству поселилась новая приятельница Земфиры, с которой она постоянно виделась и сносилась.
Он быстро спустился вниз, взял кивер, накинул плащ и уже двинулся на подъезд.
— Разве пешком, ваше сиятельство? — сказал швейцар, удивляясь.
—
В ту же минуту раздался в швейцарской голос Кузьмича:
— Куда?! Что?! Ума решился никак? Куда летишь?!
— Тут за два шага, Кузьмич! Дельце есть! Оттого и пешком, что рукой подать… Да и спешное!..
— Дельце?.. Спешное?.. Одному?.. В этакую темь?.. Да что ты, с ума, что ли, сошёл?
Кузьмич подошёл вплотную к Сашку, схватил его за шинель и подозрительно приглядывался к лицу питомца.
— Говори, какое дельце?
— Нельзя сказать, Кузьмич! Просили не говорить! — улыбнулся Сашок. — Но за два шага! Сейчас назад!
— Хоть бы на вершочек от дома, не то что за два шага, не пущу! Этакая темь на дворе, ни зги не видно, а ты пойдёшь, как простой какой мужик, пехтурой один-одинёшенек. Совсем с ума сошёл!
— Полно, Кузьмич, глупить! Пусти! — уже начал обижаться Сашок, так как кругом стояли дворовые люди и были свидетелями обращения дядьки с питомцем, как с дитём. — Пусти, Кузьмич, я тебе говорю! Ну. Я пойду! Хоть что хочешь, пойду! Перестань! Вон гляди, они все смеются!..
И действительно, кое-кто из лакеев улыбался происшествию. Сашок почти вытащил из рук старика полу своего плаща и двинулся на подъезд.
Кузьмич заметался, потом выскочил вслед за ним во двор и решил, хоть был без шапки, идти следом за питомцем, чтобы узнать, какое может быть у него спешное и тайное дельце среди ночи.
Сашок, перейдя двор, был уже в воротах, и в темноте Кузьмич смутно различал его. Но в самых воротах старик налетел на какую-то фигуру.
— Что такое? — произнёс встреченный.
И по голосу Кузьмич узнал ражего молодца, кучера, любимца князя.
Мысль мелькнула в голове дядьки.
— Семён, голубчик, гляди вон… Видишь вон. Зашагал. Это мой князинька… В эту темь один пошёл куда-то. А у нас, слышал, недавно душегубы напали на прохожего дьяка… Сделай милость, пойди за ним. Куда пойдёт — и ты! Сказывает — недалеко! Опасаюсь я. Ведь ночь!
— Извольте, Иван Кузьмич, с удовольствием! — ответил кучер и, тотчас повернув, зашагал и быстро стал настигать Сашка; однако же, чтобы не быть признанным и чтобы молодой князь не обиделся, Семён держался шагах в десяти от него. Но вдруг, когда молодой князь был уже на углу переулка, Семён услышал крик, и ему почудилось, что это голос князя… Не отдавая себе отчёта, в чём дело, он со всех ног бросился вперёд, но на углу не нашёл ни души… Но далее слышалась топотня ног, и казалось, что убегают два человека. Семён, ничего не сообразив, снова бросился и пустился во всю прыть.
Через несколько мгновений он уже догонял фигуру, которая шибко бежала. Но перед ней, шагах не более как в пяти, бежал ещё другой кто-то. Один гнался за другим… И вдруг раздался голос переднего:
— Помогите!.. Помогите…
Семён ясно различил голос молодого князя, да и мелькавшая впереди фигура походила на него, а бежавший пред ним был выше и крупнее. Кучер, малый умный, сразу всё понял. Утроив силы, настиг он ближайшего бегущего и со всего маху на бегу хватил его кулаком по голове.