Петух
Шрифт:
Разговор оживился, и довольный трактирщик, громко засмеявшись на какую-то глупость, быстро исчез.
– Однако уж десять часов, - проговорил тощий рыжеволосый человек, похожий на лисицу, доставая часы.
– Ваши неверны, - возразил фельдшер.
– У меня без четверти. Мои по университетским, самые правильные.
– Почтамтские вернее, - заметил кондитер.
– Ну, нет-с, извините!
– авторитетно заявил фельдшер, с важностью ученого запрокидывая голову и выставляя словно напоказ свой маленький круглый и розовый носик.
– Почтамтские
– Да и тот небось пьяный!
– острит кто-то и одиноко хохочет над своей остротой.
– Почему это непременно - пьяный?
– задорно вопрошает его рыжий человек.
– Это я так-с... для смеху единственно.
– То-то, для смеху! Надо понимать, о чем говоришь.
Трактирщик заглянул снова, но, довольный шумом, исчез незаметно.
– Что ж, господа, - заговорил кондитер после небольшого молчания. Начинать - так начинать, а не то по домам пора.
Он взглянул на Травникова и моргнул ему глазом.
– С кем на четвертную?
Травников встал и подошел к компании.
– На четвертную не стоит, - сказал он, - слишком мало.
Все обернулись.
– На сколько же?
– По крайней мере на полсотни. Мой петух дороже стоит.
– Надо петуха видеть, - сказал кондитер.
– Я привезу сейчас.
– Везите. Мой уж здесь. Везите. Посмотрим. Может быть, соглашусь.
Травников шепнул Захару Фомичу, что вернется минут через двадцать, надел шапку и вышел.
– Не господина ли Плуговнцина имею честь видеть?
– обратился к Захару Фомичу один из компании, одетый в кожаную куртку.
– Я сосед ваш, Зазубрин; домов через пять от вас, в переулке, живу. Подсаживайтесь, Захар Фомич, веселее вместе. Ваших голубков знаю. Великолепные голуби! Турман у вас вот кувыркается лихо. Давно знаю, что вы любитель. Рад познакомиться. Сам люблю всякую охоту. Слыхал тоже, петух у вас есть знаменитый.
– Простой петух, - скромно ответил Захар Фомич, чувствуя неловкость в незнакомом обществе.
– Как простой? Помилуйте. Все говорят, диковинный петух. Редкость! золото! Теперь, говорят, таких петухов и не встретишь.
Захару Фомичу приятно было услышать лестную похвалу. Он встал и подошел к Зазубрину пожать ему руку.
Отвечая любезностью на любезность, тот усадил его за общий стол.
– Водочки не угодно ли?
– предложил Зазубрин, наливая рюмку.
– Нет, благодарствуйте.
– Выпейте для первого знакомства. Вы ведь кушаете?
Ну, так чокнемся за ваше здоровье.
Захар Фомич выпил.
– А не позволите ли нам взглянуть на вашего петушка?
– спросил фельдшер, запрокидывая голову.
– Здесь все любители да ценители. Приятно посмотреть хорошую птицу.
– Одолжили бы, Захар Фомич, очень одолжили бы, - вторил фельдшеру Зазубрин.
– Говорили нам много, интересно самим взглянуть.
– Простой петух, господа, - снова заскромничал Захар Фомич, а самому было
– Прошу ко мне, коль интересно; там мы и голубей посмотрим, - сказал он, обращаясь к одному Зазубрину, как к названному соседу.
– Благодарю вас, - поклонился Зазубрин.
– Приду с радостью. Да вот и им всем посмотреть хотелось бы. Нельзя ли его сюда принести?
Захар Фомич в нерешительности замолчал.
– Хозяин!
– крикнул сейчас же фельдшер.
– Павел Спиридоныч! Пожалуйте на минутку.
Вошел трактирщик. Растопырив ноги и весело подбоченясь, он ожидал чьих-то распоряжений.
– Здесь Филимон? Вот господин желает за петухом послать, - предложил фельдшер.
– Это можно-с!
– ответил хозяин, потирая руки.
– Это сейчас... Филимон!
– Нет, нет, нет!
– засуетился Захар Фомич.
– Нет, этого нельзя. Я уж лучше сам его сюда принесу...
– Все одно: можно послать, - проговорил трактирщик, - только записочку к домашним.
– Нет, я сам принесу, сам принесу!
Захару Фомичу подали пальто и просили не обманывать, чтоб им не напрасно дожидаться. Когда он вышел на улицу, ему вспомнился Травников. Где он? куда девался?
С ним было как-то удобнее, все-таки свой человек.
– Что это по ночам-то стали гулять?
– сердито встретила Матрена Захара Фомича.
– Спать пора!
– Это... Матреша... гм! Дай-ка мне фонарь... Зажги, я пойду тут... петуха погляжу.
– Какого еще петуха? Зачем понадобился? Идите, что ли, в горницу, а то надует, после кашлять будете. Идите, идите спать. Нечего!
В трактире между тем стоял шум. В первой комнате повздорили двое гостей и кричали один на другого; где-то весело спорили и смеялись; где-то нетерпеливо стучали стаканом...
Озираясь вокруг, Захар Фомич торопливо прошел этой комнатой, неся петуха под полою.
В "уважаемой" уже никого прежних не было; только толстый краснощекий гость сидел одиноко за бутылкой пива и курил сигару.
– Туда пожалуйте, - многозначительно кивнул трактирщик, явившийся к Захару Фомичу.
– Пожалуйте, провожу.
Они прошли через кухню и вышли на двор.
– Пожалуйте-с!
– предложил трактирщик, отворив дверь небольшого дощатого балагана, освещенного яркой висячей лампой.
– А, принесли! Вот спасибо, Захар Фомич, - послышался голос Зазубрина.
– Позвольте-ка полюбопытствовать.
Петух стал переходить из рук в руки. Нюхали его гребень, пробовали его зоб и ноги, делали различные замечания.
– Великолепный петух!
– решил Зазубрин.
– Зоб-то хлебный, - не сухой зоб!
– слышались голоса.
– Хороший петух. Хороший, рослый! А клюв-то какой:
орел настоящий!
– Садитесь, господа хорошие, что же так-то стоять!
– предложил трактирщик.
– В ногах правды нет: стоять - зря силу терять, а посидеть отдохновение иметь!
Захара Фомича усадили на деревянную скамью, и все разместились, продолжая говорить и расхваливать петуха.