Петух
Шрифт:
Они сидели вокруг трехаршинной круглой арены, огоророженной невысоким барьером.
"И правда, точно в цирке", - весело вспомнилось Захару Фомичу.
Вокруг арены высились в два ряда деревянные скамейки, на которых и сидели гости. Травникова еще не было.
Захар Фомич пустил на арену своего петуха под общие похвалы и восторг.
– Этому петуху нет соперника!
– воскликнул фельдшер.
– Что рост, что клюв - удивительное дело!
– А каковы у него шпоры!
– И красивый какой!
– добавил
– Перо хорошее, и ноги здоровые. Петушок, можно сказать, аглицкий.
Заморского фасона важная персона!
Захар Фомич умилялся все более: как же так - до сих пор он никого не знал, а о нем, оказывается, все слышали и даже знают, что у него петух замечательный.
Петух одиноко и важно расхаживал по арене, повертывая вправо и влево голову, точно тянулся спросонья, и, очевидно, недоумевал, куда занесла его судьба. Он глядел и не думал, конечно, что значат эти кровяные брызги, запекшиеся на холсте барьера, что значат черные пятна на сером войлоке, по которому он так величественно ступал.
– А мой вот какой будет!
– сказал кондитер, появляясь с черным петухом в руках.
– О, славный какой!
– восторгался фельдшер, исподтишка толкая Захара Фомича.
– Славный, славный!
– А когда заговорили другие, он шепнул ему: Дрянь петух против вашего!
Зазубрин тоже хвалил черного и тоже сказал на ухо Захару Фомичу:
– В суп его пора, а не в бой.
– Мой петух ничего себе, да вот беда: не пробован!
Кто его знает, вдруг побежит?
– неуверенно сказал кондитер.
– За хохол тогда!
– пошутил кто-то.
– Не бегай! Не вводи в убыток хозяина.
– Только попробовать хочется. Я бы уж, так и быть, поставил бы десятку. Только не с вашим, Захар Фомич. Мой вашему не ровня.
– Я ведь показать только принес, - ответил Захар Фомич.
– Я драться не пущу.
– С вашим и я не стану. Разве возможно!
– Бейтесь, Захар Фомич, бейтесь!
– зашептал опять фельдшер.
– Бейтесь на всю четвертную. Что вам? Двадцать пять рублей положите в карман, вот и все. Только и дела!
Зазубрин с другой стороны толкал Захара Фомича, советуя спорить.
– Ваш забьет! Честное слово! По всему видно. Я за вашего держу! сказал он громко, на весь сарай, и в голосе его был вызов.
– Вот пять целковых за "Солового"
петуха! Кто против меня за "Черного"?
– Я за "Черного"!
– отозвался рыжий человек, и в его тоне также был задор.
– Деньги за-руки, - отдавайте хозяину.
– При чем тут наличные?
– возразил фельдшер.
– Я думаю, можно и после рассчитаться.
– Никак нет-с!
– деловито заметил на это трактирщик.
– Кредит отношениям вредит. Деньги за-руки!
– Верно, Павел Спиридоныч! Забирай деньги!
– нетерпеливо крикнул Зазубрин, махая в воздухе пятеркой.
– За "Солового" по пяти рублей, - аи да тотализатор.
Трактирщик весело и проворно собрал деньги и спросил, воровато поглядывая бегающими глазами и загибая рукой ухо, чтоб лучше слышать:
– А по сколько за петухов-то?
– По двадцать пять!
– объявил фельдшер.
– По четвертной!
– подтвердил Зазубрин.
– Дело хорошее-с! Четвертушка - не игрушка!
Захар Фомич удивленно огляделся и взял петуха на руки.
Боясь, что противник уйдет, кондитер притворно вздохнул и проговорил, махнувши рукою:
– Ну, будь что будет! Двадцать пять так двадцать пять! Черт возьми, пропадай мои денежки!.. Получи, Павел Спиридонович, - обратился он к хозяину, отсчитывая деньги.
– Эх, петух-то неопытен... Ну, да ладно, где наша не пропадала!..
– Дозвольте получить-с?
– протянул хозяин руку к Захару Фомичу.
– По четвертной, стало быть, выходит?
Захар Фомич не отвечал. Он глядел во все глаза на трактирщика, будто не понимая, чего от него хотят.
Зазубрин опять толкнул его ногою и шепнул:
– Ставьте же, ставьте! Чего боитесь?
Фельдшер тоже нашептывал:
– Таких петухов во всей Москве не найдешь. Тот курица против вашего!
Захар Фомич не знал, что ему делать. Он уже колебался. С одной стороны - было жаль петуха, с другой стороны - интересно. Давно уже не испытывал он такого волнения, какое охватило его теперь. Он поднял глаза на Зазубрина, ища в нем поддержки. Тот уверенно тряхнул в ответ головою, как бы говоря: ставьте, ставьте!
– А это чем же должно кончиться?
– спросил Захар Фомич, начиная чувствовать в себе дрожь.
– Который побежит, тот и проиграл.
– А не то, чтобы до смерти биться?
– Зачем до смерти! Бывают такие, что и до смерди не побегут, только это редко случается. Да "Черный" через десять минут лыжи навострит - по всему видно!
– Ну, коли не до смерти...
– Захар Фомич опять задумался.
– Ну, получите деньги!
– проговорил он, пересиливая себя и чувствуя, как трясутся руки, усиливается волнение и занимается дух от ожидания.
Кондитер перегнулся через барьер и поставил черного петуха на арену, придерживая его пока за спину.
Захар Фомич тоже перегнулся и тоже держал за спину своего "Солового", в ожидании сигнала. Петухи уже глядели друг на друга враждебно и тихо ворчали.
– Ну, пускайте!
– скомандовал фельдшер.
Петухи остались одни.
Участники и зрители насторожились, все замолчали и стали напряженно следить - что будет. Сделалось совершенно тихо, как в пустой комнате.
"Черный", с подстриженным хвостом, весь напряженный и стройный, нагнул голову, точно готовясь к налету, и, слегка оттопырив крылья и не спуская глаз с противника, стоял в выжидательной позе.