Певец из Кастагвардии
Шрифт:
Как только отец отдал Каспару связку ключей, тот тут же улизнул. Май смотрела ему вслед. Ей тоже нужны были эти ключи.
Но возможность заполучить их появилась у девушки лишь поздно вечером. Стемнело; смолкли крики мальчишек, вечный стук шагов и цокот копыт по плитам двора, даже звяканье кухонной утвари. Удостоверившись, что четыре кухарки, с которыми она жила в одной комнате, крепко спят, Май бесшумно выскользнула в коридор. Потом прокралась по пустым темным залам в спальню Каспара.
Когда ее пальцы коснулись ручки двери, сердце забилось где-то под самым горлом. Не заметил ли ее кто? Вот
Дверь скрипнула, и в щель хлынул поток света. Май решила, что Каспар еще не лег, и стала поспешно выдумывать себе оправдание. Но тут он застонал во сне. Тихонько войдя, девушка увидела множество стоящих у кровати свечей – их пламя отражалось в плошках с водой. Потом шло кольцо камней, а довершали картину рябиновые прутья, разбросанные по полу. Рябина отпугивает злых духов.
Май отступила на шаг назад. Юноша лежал на постели, обнаженный до пояса. Его живот, грудь и лоб были перевязаны лентами с рунами, которые, несомненно, начертала Брид. Девушка грустно вздохнула. На миг вид тугих Каспаровых мускулов заворожил ее. Потом юноша дернулся, будто сражался во сне с каким-то врагом. В руке он стискивал кольцо с тремя ключами. Костяшки пальцев побелели от напряжения.
Ей оставалось лишь стоять и ждать, пока сон кончится и Каспар расслабит руку. В тишине спальни его дыхание казалось шумом бури. Минуты текли медленно. Май не смела пошевелиться. Наконец Каспар перестал извиваться, комкая простыню, но ключи по-прежнему держал крепко. Май шагнула к нему, но побоялась переступать через круги.
Она сглотнула. Что за заклятия вплетены в кольца рябины, камня, воды и огня? Должно быть, защитные. Во всяком случае, рябина всегда используется, чтобы не пропустить никого, имеющего дурные намерения. Но ведь Май не желала Каспару ничего плохого, даже наоборот. Она стала молиться о том, чтобы без вреда для себя подойти к юноше. Отблески пламени играли на ключах – беспокойные пальцы Каспара давно уже отполировали их, стерев древнюю ржавчину.
На цыпочках Май двинулась вперед. Она потянулась к руке Каспара, но по телу ее будто пробежала волна дрожи. Из темноты смотрели длинные лица с огромными кричащими ртами и пустыми глазницами.
Духи стихий, в ужасе поняла девушка, застыв на месте, Ундины.
– Проклятие ляжет на всякого, кто посмеет причинить вред спящему в священных кругах, – шептали и пели они, и длиннопалые руки тянулись ухватить ее за волосы.
– Нет, я… Я не стану вредить ему, – проговорила Май трясущимися губами. – Я люблю его. Я пришла его спасти.
Ноздрей коснулся сладкий запах жимолости, и девушка почувствовала, что духи входят в ее тело, ищут тайну в ее душе.
– Она любит его, – произнесли они. – Это правда. Май знала, что это правда, хоть ей и больно было в том признаться. Рана безответной любви никогда не переставала саднить.
– Да, я люблю его и должна это сделать, чтобы его спасти. Если я не выполню того, что задумала, его станут ненавидеть. Весь мир возненавидит его, а Некронд его убьет. Помогите мне. Позвольте мне забрать ключи.
Призраки вихрями закружились по комнате, перешептываясь, обвиваясь вокруг дубовых столбиков, держащих полог над кроватью. Вдруг все они
Она помчалась во двор. Глубоко вдохнула, как делают, готовясь нырнуть в ледяную воду, и стала спускаться по старым ступенькам к сердцу крепости. Огонек трепетал у нее в ладонях.
Мимо пронеслась череда темных комнат без окон. За первой дверью открывалась высокая сводчатая палата, полная страшных приспособлений. Стараясь не смотреть на закрепленную под потолком дыбу, Май протиснулась мимо «железной девы», неподвижно висевшей на ржавой цепи. В отсветах свечи казалось, будто орудия пыток обретают жизнь. Воображение заполняло их кричащими людьми с безумными глазами. Где же каморка, про которую рассказывал как-то Каспар?
Как ни странно, дубовая дверца открылась совсем легко. В помещении за ней не оказалось ничего ужасного – только небольшой деревянный ларец. Прежде чем отпирать его, Май прочла вырезанные на крышке руны.
– «Не пользуйся инструментами богов, если только они сами не пользуются тобою», – произнесла она вслух, после чего, не размышляя над значением слов, вставила в скважину замка самый маленький из ключей.
Уже почти открыв ларец, девушка заметила на нем три рыжих волоска. Она осторожно сняла их и, лизнув, прилепила к дубовой стенке. Крышка со скрипом поднялась. Май вскрикнула.
На нее смотрело бесплотное лицо. Пустые глазницы зияли темнотой, звериный рот скалился в молчаливом вопле. Девушка отпрянула, бормоча защитное заклятие. Язык присох к гортани. Лишь спустя несколько мгновений она поняла, что это лишь ее собственное отражение в гладкой скорлупе – пламя свечи сыграло злую шутку. На моховой подстилке лежало яйцо чуть больше ее кулака. Выругав саму себя за глупость, Май робко потянулась к нему.
Страх захлестнул девушку. Колени ослабли, пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Большие, грубо отесанные камни дрожали. Только что бывшие твердыми, они расплывались, и через них проступали призрачные фигуры – огромные, небывалые звери с телами львов, лошадиными головами, острыми когтями и перепончатыми крыльями.
– Выпусти нас! – умоляли они. – Все мы – создания Великой Матери. Верни нам свободу!
В свое время Май спрашивала Каспара, что он чувствует, прикасаясь к Яйцу, но тот не захотел рассказывать. Признался лишь, что ощущает ненависть, кипящую в крови чудовищ, которые жаждут мести. Этой же ненавистью все было пронизано и теперь.
– Ведьма, тюремщица, дитя убийц!
Слова шли неведомо откуда. Из теней вынырнула драконья морда. Как ни странно, Май не было страшно. Крепко держа Некронд, она смотрела на призрачного зверя. В ране на его горле пузырилась кровь, а у плеча повисло сломанное крыло.
– Дочь палачей, – шипел дракон, – я твой раб.
Май опустила Яйцо в небольшую серебряную шкатулку, и видения стали таять, втягиваться обратно в стены. Шкатулку эту подарила ей Морригвэн для того, чтобы хранить пряди волос – все, что осталось у Май от матери. Иные считали это жутковатым. Теперь каштановые локоны стали мягким гнездышком для талисмана.