Певец из Кастагвардии
Шрифт:
Каспар медленно опустил его на землю, пытаясь не выдать разочарования. Лёсик говорил о своем детеныше, Петрушке. Об исчезновении Май он ведь и понятия не имел.
– Я рад за тебя, Папоротник. Правда.
Тот пустился в пляс, выбивая чечетку босыми пятками, до сих пор напоминавшими копытца:
– Главное, что с ней теперь ничего не случится. Как она на меня смотрела! Как смотрела! – Вдруг он перестал прыгать и уронил голову: – А потом, Спар, она убежала.
– Ты ведь стал похож на человека, – попробовал утешить его Каспар. – Она тебя принимает за хищника.
У Папоротника на глаза
– Знаю. Потому и пришел сюда. Не хотел, но в лесу больше жить не могу. Попробовал грызть побеги березы и бука – я их раньше очень любил. А теперь у них вкус такой… ну… деревянный. Представляешь?
Каспар полагал, что, вероятно, представляет.
– Есть хочется, Спар. А больше податься некуда. Лёсик уныло посмотрел на него.
– Тебе здесь рады, Папоротник. Конечно же, тебе здесь рады, – поспешил уверить его Каспар.
Однако лёсик уже не слушал, а разглядывал проходящих мимо людей.
– Большое стадо собралось, – заметил он, беспокойно прижимаясь поближе к юноше.
Тот пожал плечами и, подозвав солдата, приказал ему добыть для Папоротника какой-нибудь еды – только без мяса: зелени, фруктов и хлеба.
Вскоре солдат вернулся и принес, помимо того, что велели, большое плоское блюдо с коронным кушаньем поварихи. При виде всего этого роскошества глаза у Папоротника сделались еще больше, чем обычно. Он по очереди хватался то за хлеб, то за зелень, то за фрукты, но раз попробовав медовые пироги, больше ничего другого и видеть не хотел.
– Растолстеешь, – предупредил его Каспар.
Но малыш только блестел жадными глазками и быстро-быстро жевал набитым ртом.
Появление Папоротника отвлекло Каспара от поисков лишь ненадолго. Вскоре он вновь принялся расспрашивать людей, поднимавшихся по тропе, о Май. Лёсик поскакал следом. Желая угодить своему новому покровителю, он толкался среди плакальщиков и в промежутках между пирожками повторял вопросы Каспара. Многие ему улыбались, хотя кое-кто смотрел недовольно – воодушевление Папоротника едва ли гармонировало с общим печальным настроением. Вскоре Каспар потерял лёсика из виду и больше не вспоминал о нем. Он спросил очередных паломников – на сей раз это оказались скотоводы с восточного побережья Йотунна, – не встречалась ли им Май. Те на миг задумались, но потом покачали головами. Не встречалась.
Каспар совсем уже стал падать духом.
– Великая Матерь, – взмолился он, – помоги мне ее найти.
В голове закружились мысли: надо воспользоваться Некрондом и отправить на поиски Май тварей из Иномирья. Но он удержался от этой затеи. В конце концов, он ведь обещал матери не спускаться в подземелье.
Внезапно вновь появился Папоротник. Распихивая плакальщиков локтями и не замечая, что весьма их этим злит, лёсик в ужасе кричал:
– Волк! Волк!
Лицо у него раскраснелось, а ноздри дергались. Каспар не понимал, в чем дело. Не мог же волк оказаться среди такой толпы!
– Успокойся. Нет тут никаких волков. Подумай как следует и расскажи, что ты увидел, – потребовал он, стараясь не подать виду, что Папоротник его раздражает.
– Я всех спрашивал про Май, как ты велел, и вдруг слышу – еще кто-то тоже спрашивает, – принялся растолковывать лёсик. – А
Сердце у Каспара тревожно забилось. После нападения, случившегося в Троллесье, Кеовульф тоже утверждал, будто видел странного волка, ходившего на задних лапах. Но что это значит? И зачем еще кому-то искать Май? Он стал прокладывать себе путь наперерез идущим. В какой-то миг среди плакальщиков мелькнул высокий мужчина в плаще из волчьей шкуры, но тут Каспара затерли. Чтобы видеть поверх голов, ему не хватало роста, а когда он выбрался на обочину тропы и влез на большой валун, незнакомец уже пропал.
– Вы не видели человека в волчьей шкуре? – принялся спрашивать Каспар.
Люди смотрели на него непонимающим взглядом. Одна только пятилетняя девочка, сидевшая на руках у матери и плакавшая, проговорила сквозь слезы, что какой-то дядя с большими зубами на нее оскалился.
– Не обращайте внимания, сир, – объяснила женщина. – Устала она, вот и все. Никого ты, милая, не видела.
– Нет, видела! – ныла перепуганная малышка. Дальнейшие расспросы прервал стук копыт и резкая трель горна. «Поберегись!» – крикнул кто-то. Через толпу, злобно ругая и расшвыривая людей, неслись всадники.
– Эй, прекратите немедленно! – воскликнул Каспар, узнав красно-синие овиссийские котты.
Вот уж кого, а дворян из Овиссии он никак не ожидал увидеть среди скорбящих по Морригвэн.
Юноша кинулся следом, но нагнал их лишь во внутреннем дворе Торра-Альты. Лошади овиссийцев были все в пене, а сами они продолжали ругаться.
– Как смеете вы нарушать покой нашего траура! – прогремел Бранвульф. – Неужто ваше дело столь неотложно?
– Именно так! – рявкнул в ответ овиссиец, глядя с высокого седла на барона. – Вы хороните одну старуху, а мы – сотни людей, которых погубили ваши волки. Вы даже в крепости их держите! – Он гневно указал на Рунку, спрятавшуюся за ногами Керидвэн.
Каспар разглядел на его яркой одежде дорогую брошь – знак благородного происхождения. Впалый подбородок, круглое лицо и оттопыренные уши сразу выдавали семейное сходство. Тут и Бранвульф, узнав второго сына барона Годафрида Овиссийского, приветствовал его улыбкой:
– Вижу, ты изменился, Ирвин. Всякий раз, как мы тебя видим, ты делаешься все больше похож на своего брата Тапвелла. Добро пожаловать в Торра-Альту в сей горестный день.
Тот фыркнул и остался сидеть на коне – редкая грубость.
– Я прибыл не затем, чтобы обмениваться любезностями. Сначала вы натравили на наш скот волков, потом бросили троих людей моего отца в темницу, где их пытали и мучили демоны. Но больше мы не потерпим подобного! Мой отец отправился к королю, и будет искать у него управу на Торра-Альту.
Прищурившись, Ирвин наклонился вперед и грозно навис над бароном.
– В Фароне только и говорят о ваших подлых делишках. Нам стало известно о том, как принцесса Кимбелин, принц Ренауд, мой брат и прочие дворяне были захвачены в плен. Король полагает, что в центре заговора против его невесты стоишь ты, Бранвульф! Поэтому, чтобы ты не замедлил предстать перед ним, Его величество удерживает у себя твоего брата Халя.