Пейтон Эмберг
Шрифт:
— Пойдемте, я провожу вас, — сказала хозяйка дома.
Ванная комната поразила размерами. Здесь размещалась не только ванна, похожая на бассейн, но и душ, несколько раковин, красивая вешалка. На полках стояли многочисленные горшочки с нежными орхидеями.
— Пойдемте, я покажу вам дом, — предложила Сюзанна, когда Пейтон вышла из ванной.
— Здесь бильярдная, — поясняла Сюзанна, водя Пейтон по дому, — здесь гимнастический зал, а это — комната моих сыновей; они выросли и со мной уже не живут.
Пейтон удивленно вскинула брови. Сюзанна выглядела на тридцать, не больше. Трудно поверить, что у нее взрослые сыновья.
Все объяснилось
— Вы приехали в Рио сделать подтяжку лица?
— Нет, — растерянно ответила Пейтон.
— Впрочем, вы еще молоды, извините. Сколько вам лет?
— Двадцать шесть.
— Двадцать шесть? И вы проводите время с Джермано? Вам не кажется, что он для вас слишком стар?
— А сколько ему?
— А как по-вашему?
— Пожалуй, за пятьдесят. Может быть, шестьдесят.
— Но он все еще молодится. А вам всего двадцать шесть? Конечно, в такие годы думать о пластической операции рановато. А я подтяжку лица делала себе дважды. Мне уже сорок девять, но выгляжу лет на тридцать, не правда ли?
Пейтон искренне согласилась, и Сюзанна продолжила откровенничать.
— Джермано — мой бывший муж, но, как видите, мы с ним в дружеских отношениях. Я в хороших отношениях и с его новой женой. Правда, она живет в Сан-Паулу, и мы видимся редко. Я тоже устроила свою жизнь. Теперь у меня Дайлан.
Проведя Пейтон через картинную галерею, увешанную полотнами бразильских художников, и показав огромную кухню, Сюзанна остановилась около одной из многочисленных комнат и постучала. Дверь отворилась, и на пороге появилась женщина в форменном одеянии, около ног которой толпились маленькие собачки.
— Это — Консуэла, моя экономка. — Сюзанна приветливо улыбнулась. — Я зову ее «мамой». Не знаю, что бы я делала без нее. — Почему женщина, которую она зовет «мамой», носит форменную одежду, хозяйка дома не пояснила.
— Впрочем, у меня большой штат прислуги, — проговорила она, позволив Консуэле уйти к себе. — А что делать? Стоит нанять служанку, как она слезно просит пристроить и ее мужа, а через неделю-другую заговаривает о своих братьях и сестрах. Потом доходит очередь до кузин и кузенов. Всем надо на что-то жить. Правда, я и плачу им немного.
Пока Сюзанна водила Пейтон по дому, на террасе накрыли стол к ужину, открыв над ним зонт, а на другом столе, чуть поменьше, появились блюда с закусками. Однако гости Сюзанны, не обращая внимания на еду, нюхали кокаин.
— Пейтон, вам кокаин или сигарету с марихуаной? — спросила хозяйка дома, а затем во всеуслышанье заявила: — Ей двадцать шесть лет, а тебе, Джермано, на ее взгляд, шестьдесят.
Пейтон съежилась, покраснела, не зная, куда глаза девать.
— Как же ты, Джермано, еще ловишь мышей? — не унималась Сюзанна. — Пейтон, ему едва перевалило за пятьдесят. Просто вы еще сами достаточно молоды, и людям намного вас старше непроизвольно накидываете лишний десяток. А по мне, Джермано и пятидесяти не дашь. Пять лет назад я заставила его сделать подтяжку. Морщины у глаз ему еще шли, но шея была ужасна. А теперь посмотрите: упругая, эластичная, прямо на загляденье. И ни одного шрама. — Сюзанна подошла к своему бывшему мужу и задрала ему голову, демонстрируя чудеса косметического искусства.
Тем временем Феликс подмигнул Пейтон и сделал жест в сторону ящичка с кокаином. Пейтон решилась — была не была, пожалуй, можно попробовать, и лучше сделать это сейчас, когда на нее не обращают внимания: на террасе завязался
— А мне всего тридцать два, — раздался голос остроносой брюнетки. — Подтяжку лица я пока делать не собираюсь, но мне часто советуют выправить форму носа.
— Ни в коем случае! — запротестовал грузный мужчина, похожий на римского императора. Его тонкий писклявый голос никак не сообразовывался с его внешними данными. — Ваше лицо напоминает лики мадонн с полотен Фра Анжелико, [53] а ваша линия носа — та же, что и у Борджиа. [54]
53
Фра Анжелико — итальянский художник XV века.
54
Борджиа — аристократический род, игравший в Италии XV–XVI веков видную политическую роль. Носы в этом семействе были длинные и прямые.
Белый порошок опаски не вызвал — не яд же, на самом деле. Однако Барри ей неоднократно рассказывал о вреде наркотиков и даже ссылался на какую-то несчастную женщину, у которой то ли от ЛСД, то ли от кокаина стали крошиться зубы. Ладно, решила Пейтон, можно рискнуть.
Риск обернулся кашлем и навернувшимися слезами. Пейтон едва не бросилась в ванную, но сумела сдержаться: проявить на людях слабость показалось неподобающим. Однако спустя короткое время она, к своему немалому удивлению, ощутила неожиданный прилив сил и даже беспечность, ей вовсе несвойственную. К тому же у нее развязался язык, и она стала без умолку тарахтеть, хотя разговорчивостью сроду не отличалась — вряд ли она говорила о чем-то умном, как она потом рассудила.
Пейтон вернулась в гостиницу в три часа ночи. Она не могла сомкнуть глаз и, лежа в постели, апатично смотрела на щербатую восковую луну, перемещавшуюся над сумеречной Корковадо, [55] пока вершину горы не окрасили первые солнечные лучи.
Апатия сменилась смятением. До чего она докатилась? Правда, измена мужу не в счет — с кем не бывает. Тем более что она влюбилась в Джермано и связывала с ним свои надежды на будущее. Но теперь эти ожидания рухнули. Джермано никогда не предложит ей переехать к нему. Теперь она и уважения не заслуживает, не то что любви.
55
Корковадо — гора в черте Рио-де-Жанейро.
Сама во всем виновата. Как ей могло взбрести в голову предложить Джермано и Феликсу улечься в одну постель вместе с ней? В голове остались лишь обрывки воспоминаний: они пили водку, затем снова нюхали кокаин, потом она сидела у Феликса на коленях, сдуру решив, что Джермано приревнует ее, а приревновав, воспылает к ней страстью.
Сон не шел — в желудке начались рези. Мешанина из водки, шампанского и острых бразильских блюд дала о себе знать. Пейтон стало тошнить. Она встала с постели и побрела в ванную комнату. Склонившись над раковиной, засунула в рот два пальца. Из горла хлынула мерзкая полужидкая масса. Почувствовав облегчение, Пейтон помыла руки, лицо, почистила зубы; затем подошла к ванной, открыла кран.