Пейтон-Плейс

Металиус Грейс

— Война, — сказала бы она, как говорили осенью 1943-го люди во всем мире. — Все так изменилось с тех пор, как началась война.

ГЛАВА II

Констанс Маккензи закрыла духовку и, испуганно вскрикнув, выпрямилась. Ее муж тихо подкрался сзади и закрыл ей ладонями глаза. Когда она вздрогнула, он обнял ее посильнее, и Констанс расслабленно облокотилась на него.

— Не

подкрадывайся ко мне так, — сказала она.

— Я просто не мог сдержаться, — прошептал Майк ей в затылок. — Когда ты так наклонилась у духовки, моя похотливость взяла верх.

— Для мужчины сорока одного года ты ведешь себя как молодой, — сказала она, чувственно поворачивая голову, когда Майк поцеловал ее в шею.

Он скрестил руки у нее на груди.

— А у тебя, — сказал он, дыша ей в ухо, — замечательное молодое тело для леди тридцати девяти лет.

— Прекрати, — сказала Констанс. — Мой пирог сгорит, если ты не прекратишь и не выпустишь меня.

— Пирог, — уничижительно сказал Майк, — кто хочет пирог?

— Никто, — повернувшись к нему лицом, сказала она и подняла голову.

Он поцеловал ее так, как всегда это делал, — сначала мягко, потом ищуще, потом с силой, а потом снова мягко.

— Четыре года, — хрипло сказал он, — а мне все еще кажется, что я с тобой в первый раз.

— Пирог, — сказала она, — определенно сгорит. Я чувствую запах.

— А ты знаешь, что у тебя грудь, как у девочки? — спросил он. — У тебя должна быть зрелая, опавшая грудь.

— Ты вообще знаешь что-нибудь о такте? — спросила она. — Но том, что всему свое время? Грудь — не предмет для дискуссий перед обедом.

Майк улыбнулся, немного отстранился от Констанс и заглянул ей в глаза.

— Что же нам тогда обсуждать? — спросил он, плотнее прижимаясь к ней бедрами.

— Пирог, — ответила Констанс с напускной суровостью. — Вот что. И еще рыбу, которая будет подаваться сегодня первой.

— Рыба, — сказал Майк и опустил руки.

— Да, рыба. Тебе полезно, — сказала Констанс.

— Пойду сделаю нам выпить, — печально сказал он. — Если мне предстоит есть рыбу, надо заранее укрепить свои позиции.

— Прикури мне сигарету, пока ты там, ладно? — крикнула Констанс удаляющемуся в гостиную Майку. — Сегодня пришел свежий «Маккол». Там напечатали рассказ Эллисон.

— Где?

— Лежит на столе.

Майк вернулся на кухню с двумя бокалами, двумя сигаретами и журналом. Он подал Констанс бокал и сигарету, уселся за кухонный стол и, попивая, начал листать журнал.

— Вот и он. Имеется название. «Осторожнее. Девочка на работе».

— Это о девушке, которая работает в рекламном агентстве в Нью-Йорке, — пояснила Констанс. — Она — карьеристка по натуре и хочет занять место своего босса. Ее босс — молодой и симпатичный человек, девушка не может с собой справиться и влюбляется

в него. В конце концов, она приходит к выводу, что любовь важнее карьеры, и выходит за него замуж.

— Бог ты мой, — сказал Майк и закрыл журнал. — Интересно, она работает над романом, который собиралась написать?

— Не знаю. Подай-ка мне прихватку, — Констанс вытащила пирог из духовки. — Может, она оставила эту идею. В журналах хорошо платят, ты знаешь. А она еще так молода. Я всегда думала, что романист должен быть средних лет.

— Не обязательно, если у него талант, как у Эллисон. С другой стороны, мне тоже всегда казалось, что писатель, прежде чем сесть и успешно написать книгу, должен приобрести определенный жизненный опыт. — Майк хохотнул. — Интересно, работает ли еще редактор, который купил первый рассказ Эллисон. И еще, я думаю, знает ли он о том, какие последствия повлек за собой его поступок.

— Да, «Кот Лизы». Интересно, где Эллисон взяла идею для этого рассказа?

— Прямо у Сомерсета Моэма, — сказал Майк. — Когда рассказ выиграл приз, Эллисон действительно поверила, что она ворвалась в высшие литературные круги.

— Ну, во всяком случае, после этого она окончательно утвердилась в своем решении не поступать в колледж.

«Кот Лизы» был не самым хорошим рассказом. Семнадцатилетняя Эллисон написала его, будучи участницей конкурса, который тогда проводился в одном журнале. В журнале напечатали огромную иллюстрацию, на которой был изображен черный кот на фоне полуоткрытого окна с красными шторами и ваза с весенними цветами на столе.

«Напишите рассказ (не более пяти тысяч слов) к этой иллюстрации», — приглашал журнал читателей и предлагал первую премию в размере 250 долларов.

В то время для Эллисон более важно было то, что журнал обещал опубликовать в следующем выпуске рассказ-победитель. Эллисон немедленно приступила к работе. Это был рассказ об английском джентльмене, работающем в министерстве иностранных дел, который на годовщину свадьбы подарил своей неверной жене черного кота. Однажды этот джентльмен неожиданно днем вернулся из конторы домой. Печальное мяуканье кота привлекло его внимание, и он застал свою неверную Лизу в объятиях любовника.

Может быть, часто думал Майк, редактор, в чьи обязанности входило чтение работ конкурсантов, устал, или его растрогал печальный конец рассказа Эллисон, где английский джентльмен отправился, как это обозначила Эллисон, «внутрь страны», заразился чумой и умер. Во всяком случае, Эллисон была объявлена победителем, ей прислали чек на обещанную сумму и в следующем выпуске напечатали ее рассказ.

— Может быть, Эллисон повезло слишком быстро, — сказал Майк, отпивая из бокала. — Может, она так занята работой в Нью-Йорке, что ей просто некогда накапливать жизненный опыт.