Пейзанизм
Шрифт:
Нормально. Прошло. Не смотря на недоуменные взгляды стражников, Макуха, пожевав бороду, поехал за Потаней. Ну и как же без Ивашки? Ему же по-выпендриваться не дали, так он сам. Только вирников отрок подхватил узел с награбленным, лежавший у ног господского коня, а Ивашка уже тут как тут. Типа: "А что это здеся наше обронилось?". Даже и за гурду хвататься не пришлось - отрок с полувзгляда все понял и растворился безо всякого сухого остатка в форме уношения тяжестей и ценностей.
Местных я разогнал, Якова с Суханом и Доманом отправил присматривать за "исполнением правосудия". А главное -
С этого места весь и начиналась. Не "Паучья" - прежняя, еще до Своякового похода. Я это место несколько дней назад с того берега, с сосны разглядывал. Вспомнилось - оглянулся. Где ж это я тогда сидел? А вон на том суку. Я - тогда, а вот кто-то - сейчас. На сосне человек сидит. Далековато и одет в тёмное. Если бы не дёрнулся, когда я разглядывать начал - и не заметил бы. Вроде здоровый мужик. Показал Чарджи - у него глаза лучше всех. Тот лук было ухватил - куда там. Далеко. Но древолаз движение понял, съехал сходу вниз по стволу и исчез. Ну и кому мы нужны на этот раз? Кто ж это озаботился живой "камерой видеонаблюдения"? У нас тут что - избирательный пункт по выборам президента РФ? Нехорошо это, непонятно и тревожно.
Надо бы было послать кого-нибудь посмотреть. Но "камера" уже убежала. А тут из-за забора справа раздался такой ор... Ну чего же они так все орут. Будто их режут. Хотя... С Макухи станется. Пошли посмотреть. Соседний двор - Хохряково подворье. Мог бы и сам сообразить - староста на окраине жить не будет. Полный двор народу. Вирниковы - орут для испуга, местные - орут от испуга. У ворот конюшни телега, на телеге мужичок мордой вниз - он орёт от боли. Ему пальцы между палками зажали и ломают. Не испанская инквизиция с "Молотом ведьм", но тоже - очень... деловито. Над пыточным натюрмортом - Макуха на коне. Аж трясётся от удовольствия. Разберёт он мужичка по косточкам. И не за его дела-вины, а за-ради "вятшести" своей, мною публично поруганной.
– - Об чем крик, люди добрые?
– - Захоронку Хохрякову не отдаёт.
– - Так, может, не знает где?
Тут на меня хором закричали со всех сторон: пять-шесть баб, которые здесь же во дворе, дети, которые у них на руках и которые за подолы держаться, сам Макуха, люди его. Из моих - Доман с Потаней влезли с комментариями и разъяснениями. Тут еще и местный петух решил что солнце ясное взошло. В моем лице. Дурдом. Даже "Голос Америки" под советскими глушилками был более информативен.
Постепенно выясняется: мужичок - не мужичок, а парень - старший сын Хохряка. Двое других вместе с отцом пошли. Я так понимаю - они у нас в Рябиновке в порубе сидят. А этот дома остался. В своём. А сюда к матушке в гости зашёл - на отцовское подворье. Поскольку отделился по весне, вот баба его на сносях. А тут понаехали всякие. И сразу в морду. А потом - руки ломать. Ну, естественно, раз старший сын - должен быть в курсе отцовых дел. Конкретно - куда батя кису, мошну, скрыню, заначку, клад, основные активы, накопления, стабилизационный и он же резервный... Вообщем: "где, гад, серебро спрятал?!".
Хохрякович божится и клянётся. Макуха уже ломанье пальцев отставил, бабу эту беременную
– - Не хочешь серебро нам показать? Так сейчас на дитё своё наглядишься. Мы те его покажем. Во всей красе. Посмотришь как оно из жениного брюха под плетями выскочит.
Вот хоть убей, при всем моем гуманизме, демократизме и рыцарстве с благородством... Не полезу. Ну какое может быть рыцарство по отношению к удойно-вьючной скотинке? Если это люди, то я не-людь. И переть против "княжьих", заморачиваться их смердяче-дружинскими разборками...
Как сказал Михаил Юрьевич - великий русский поэт и прекрасный офицер российской армии:
"Привет, немытая Россия. Страна рабов, страна господ".Но Макуха продолжал рассказывать страсти. И выдал красочное описание того, как он конкретно этого Хохряковича погонит с его молодой женой на рынок рабов в Елно. И что по дороге его люди с ними конкретно сделают. А вот это уже превышение полномочий и нарушение прав собственности. Моей собственности.
– - Прости господине. Не понял я насчёт "продать в холопы". Просвети, сделай милость.
Ух как он... воспарил. То ему целый день от меня обломы и препоны, а тут я сам в невежестве признаюсь и об учении прошу.
– - По "Правде" душегуб и семья его, а равно и имение, кое надобно для покрытия виры, взыскивается в пользу князя. Сам же душегуб с чадами и домочадцами обращается в холопы. Кои после наказания княжеского, обычно плетями, продаются с торгов. А вырученное идет в казну. Понял, неук?
Чего тут не понять - власть всегда свою дольку выжмет. Как алкаш кошку, попавшую в бочку с вином, выкрутит. Но...
– - В законе сказано о домочадцах. То есть о людях живущих с душегубом в одном доме. Так?
– - Ну... так...
– - А отделившийся сын в число домочадцев не входит. Так?
– - Эта... Ну... Ты к чему дело-то ведёшь?
– - Ни Хохряковича этого, ни бабу его ты похолопить не можешь. Они по Хохрякову делу не ответчики. И более того - если тут есть их добро, то они могут его забрать и спокойно уйти.
Макуха снова вошёл в режим "ты же с нашим знаменем цвета одного". Хохрякович воспользовался растерянностью стражников и пополз ко мне на коленях. А баба его начала рожать. В положении "стоя", со связанными над головой руками. "Есть женщины в русских селениях...". Подтверждаю -- есть. Их даже слышно. Вроде и не велика бабёнка, а озвучка -- как на рок-концерте. Хотя... если всякие хеви-металлики на сцене рожать начнут, то и им усилки будут без надобности.
А баба еще и телегу за оглобли набок своротила. И сама завалилась. Остальные... дамы смердячьего происхождения резко подняли мощность и частоту своих собственных акустических сигналов, все детишки их поддержали. Вой стоит... зубы разламывает. И хоть бы кто с места сдвинулся. Пришлось самому идти - ножичком вязки у неё от оглоблей отвязывать. А у неё уже весь подол мокрый. Воет так... приступами. Господи, так она же девчонка почти. Глаза по кулаку, кулаки на рубахе на животе сцепила. Аж до синевы пальцев. И тужится явно не умеет. И дышать правильно - тоже.