Пейзаж с падением Икара
Шрифт:
— Говори.
— У меня их нет! Сейчас нет! Но я верну! Клянусь вам!
— Э-э… ты о чем? Кого у тебя нет?
— Денег нет! Но я верну! Чес-с-слово.
Мы с дядей переглянулись.
— Ты чё несешь, истеричка? Какие деньги?
Повисла тишина. Богатырь перестал хныкать и посмотрел на нас сквозь растопыренные пальцы.
— Так вы не букмекеры?
— Нет, идиот, мы не букмекеры.
— О господи, господи… — он осторожно сел, вытер слезы. — Слава тебе господи! — воскликнул он вдруг, глядя в потолок (видимо, его бог
— Так, мы опять его теряем! — дядя влепил ему пощечину, Богатырь встрепенулся, выпучил глаза и стал похож на филина. — Эй, лунатик, слушай меня: мы пришли задать тебе пару вопросов. Андэстэнд?
— Так вы из полиции?
Дядя влепил ему по второй щеке (так сильно, что красный след ладони еще долго украшал физиономию бедолаги).
— Вопросы буду задавать я, понял? Кивни, если понял.
Богатырь закивал так быстро, что клочья черных волос затрепетали у него на голове. Потом он вдруг побледнел и схватился обеими руками за сердце. — Ой-ой-ой, прихватило. Лекарство. На кухне. Можно?
Дядя устало махнул рукой.
— Иди.
Богатырь поднялся с дивана и, хватаясь за мебель, прошел на кухню. Там, поборовшись с дверью холодильника, достал с верхней полки стеклянный пузырек с серыми пилюлями и вцепился в крышку зубами. Минуту, кряхтя, он безуспешно пытался открыть пузырек.
— Может, помочь? — спросил я, но он лишь что-то промычал в ответ.
Крышка вдруг поддалась, пузырек выскользнул из его потных рук, и по полу с сухим потрескиванием во все стороны запрыгали круглые пилюли. Я присел на корточки и начал подбирать их. Дядя хлопнул меня по плечу.
— Малек, тебе заняться больше нечем? Пусть сам собирает.
Богатырь тем временем дрожащими руками сгреб горсть пилюль, положил в рот и стал озираться в поисках воды. Подошел к забитой грязной посудой раковине, открыл оба крана, но смеситель лишь зарычал в ответ. Пантомима под названием «в поисках воды» продолжалась до-о-олго — он искал везде: в холодильнике, в чайнике, в чашках — но безуспешно. Лицо его к тому моменту уже стало мертвецки синим. Наконец, он увидел на подоконнике вазу с белыми гвоздиками, схватил ее, выдернул цветы и залпом выпил содержимое. Странно, но лицо его тут же приобрело нормальный оттенок (и даже след ладони снова проявился на щеке).
— Ну как? — спросил я.
— Жить буду, — он воткнул цветы в пустую вазу, вернул букет на подоконник и сказал. — Если вы не букмекеры и не полицейские, тогда кто же вы?
— Фамилия «Карский» вам ни о чем не говорит?
Он прищурился и оглядел нас обоих — страх его куда-то улетучился (словно вода из вазы придала ему смелости), теперь он смотрел на нас как-то равнодушно — так кассир к концу смены смотрит на назойливых клиентов. Похоже, этот человек не боялся никого, кроме букмекеров.
— Карский? Может и слышал. А вам
— Мы его родственники. Я брат, а он — сын.
— И что вам надобно?
— Я думаю, вы уже догадались.
Богатырь прищурился и пошевелил своим пальцеобразным носом.
— Корабль.
— Верно. Что вы можете нам рассказать?
Он пожал плечами.
— Если вы нашли меня, значит, вам уже все известно.
— Мы знаем только, что он скупал материалы, которые хранил в ангаре на набережной, Добролюбова 12. Теперь там ничего нет.
— Правильно. Он перепрятал его.
— Кого это — «его»?
— Корабль, кого же еще?
— И куда?
— Откуда я знаю? Он сказал, что «в самое надежное место». У вас сигаретки не будет?
Дядя достал пачку и протянул ему. Богатырь вытащил сразу две, — одну убрал за ухо, вторую воткнул между потрескавшимися губами. Дядя щелкнул зажигалкой, и через мгновение между нами повисло облако синего дыма.
— Итак, — сказал я.
— Итак, — Богатырь сел на край стола и закинул ногу на ногу. — Что я получу за информацию?
— Смотри-ка, кто заговорил. Я могу сказать, что ты получишь, если не предоставишь информацию. Ты получишь зубы. Я лично выбью их и вручу тебе в качестве оплаты.
— Ой, да бросьте! — Богатырь махнул сигаретой. — Андрей Иванович всегда был добр и щедр. Вы же его родственники.
— Мы бедные родственники, — сказал дядя.
— И жадные, — добавил я. — А сейчас мы теряем время. Предлагаю сделку: ты рассказываешь все, что знаешь, а я дам тебе… — я порылся в кармане и достал горсть мелочи. — Э-э-э… двадцать один рубль шестьдесят три… нет, четыре копейки. Идет?
— И еще у меня есть растаявшая шоколадка, — сказал дядя Ваня. — Но ее ты получишь, только если нам понравится то, что ты скажешь.
Минуту Богатырь молча смотрел на нас. Потом осторожно спросил:
— А если я откажусь?
— Тогда ты все равно получишь деньги и шоколадку. Но церемония вручения будет очень болезненной.
— Очень?
— О-о-о-очень.
Он сделал вид, что обдумывает наше предложение, потом всплеснул руками:
— Да бросьте вы! Что вам — денег жалко? Расценивайте это, как благотворительность, помощь нуждающимся. Я же не набор ножей вам втюхать пытаюсь, а важную информацию. А вы угрожаете. Нехорошо получается. Вы же интеллигентные люди!
Дядя схватил его за шиворот.
— Слушай, нуждающийся. Если ты в чем-то и нуждаешься, то в хорошем апперкоте.
— Ладно-ладно! Понял! Только по лицу не бейте!
— Так-то лучше. Начинай. Андрей построил шхуну?
— Да.
— Где она?
— Я не знаю.
— Не зли меня.
— Я правда не знаю.
— А что ты знаешь?
— Я действительно помогал ему. У него был целый штат сотрудников. Он сколотил из нас отличную команду. Он говорил, что мы строим макет в натуральную величину для празднования дня Военно-Морского Флота.