Пейзаж с убийцей

Чехонадская Светлана

— Какой-то москвич по фамилии Иванов. Но знаешь, кто платил за него? Коммерческий банк «Отрада», в котором, кстати, обслуживается некая частная телекомпания из Москвы. Тебе назвать эту телекомпанию? Это ее телекомпания!

— Мало ли кто может обслуживаться в московских банках!

— Мишаня, пойми: эта история спланирована и разыграна, как по нотам. Не было никакой Елены Дмитриевны Корнеевой в девяносто втором! Она появилась после многолетнего перерыва — вместе с новым паспортом, в конце августа! До этого абсолютно никто не знает, где она жила и чем занималась! Даже фамилия у нее тогда была другая! Новый паспорт ей делали по блату! Она прилетела сюда зайцем на самолете? Какая чушь! Она придумала это для

того, чтобы объяснить отсутствие паспорта и заодно запутать всех относительно настоящих сроков своего пребывания в Новосибирске!

— Кого сейчас могут интересовать эти сроки?!

— Сейчас никого! Но тогда, одиннадцать лет назад, если бы кто-то захотел выяснить, где была эта женщина в конце августа, он ничего бы не определил!

— Но зачем это нужно было выяснять?

— До этого мы дойдем. Обрати внимание, кстати, что покойная подруга твоей Елены, Покровская, являлась важным и единственным свидетелем того, что Корнеева долго находилась в Новосибирске, что у нее здесь был приятель. Покровская все перепутала? Но кто это утверждает? Только заинтересованное лицо — твоя Корнеева! Покровская-то, кстати, погибла! А если она говорила правду? Если Корнеева, действительно, скрывала и приятеля и свое пребывание в Новосибирске, если она продолжает скрывать это и сейчас? Ты знаешь, что она медсестра в прошлом?

— К чему ты клонишь?

— А ты не понимаешь? Дамочка с плохим воображением пишет плохой детектив, в котором обвиняет в несуществующем преступлении свою подругу, но при этом проговаривается то там, то здесь: я участвовала, я была, я видела. Это могла быть и я!

— Ты сумасшедший!

— А ты слепой. Ты знаешь, что через полгода после августа девяносто второго Елена Дмитриевна Корнеева всплыла в Москве уже в совершенно новом качестве. Это была новая женщина с новым именем, с большими деньгами. Она стала ездить по заграницам, купила прекрасную квартиру и «мерседес», построила загородный дом. Она объездила весь земной шар, отдыхала на лучших курортах и работала только для души. Только! На какие деньги куплена такая свобода?

— На какие деньги Абрамович купил «Челси»? Мало ли где люди брали деньги в последнее десятилетие!

Они помолчали немного. Оба были раздражены и тяжело дышали.

— Иван! — наконец сказал Михайлов. — Я не понимаю одного. Ты обвиняешь ее в каком-то убийстве одиннадцатилетней давности. Но ты же сам утверждаешь, что никакого убийства не было! Тогда в чем проблема?

— Как это не было? А убийство Штейнера? Мы, кажется, выяснили, что расследование этого преступления велось из рук вон плохо? Что не Ордынский с Чуманковым зарезали Штейнера, а кто-то другой. Я думаю, это сделал Антипов.

— Антипов?!

— Да.

— Зачем?

— Чтобы забрать золото, украденное Штейнером в Кропоткине и спрятанное им в Корчаковке.

Михайлов поразмышлял несколько секунд.

— Ну, это вполне возможно, — неуверенно сказал он. — Но при чем здесь Елена?

— Она была соучастницей.

— Она?!

— Ну да. Что мы знаем о ней? Что она могла жить здесь в тот год, работать по специальности — медсестрой. Что у нее здесь был друг…

— Антипов?! Старик Антипов?!

— Почему? Не обязательно. Мог быть и молодой Штейнер. Но дело не в этом. Дело в том, что она была на месте убийства. Она была здесь в половину пятого, поэтому и знает, что в это время возле Корчаковки остановился поезд! Была она в одежде медсестры и с тех пор постоянно боялась, что ее кто-то в этом качестве видел. Для того и придумала свою дурацкую историю. Да ведь ее и видели! Ты разве не помнишь показания Суботниковой? Она сказала: «Я видела женщину-эксперта». Ты спросил: «Почему вы решили, что это эксперт?» Суботникова ответила: «Она была в белом халате». Понимаешь, Мишаня, в показаниях Суботниковой есть одна серьезная

неувязка: время. То она говорит, что был рассвет, что в доме было еще темно, то вдруг перепрыгивает через пару часов и получается, что уже чуть ли не девять! А все почему? Потому, что, как ей показалось, она видела участкового. А если она обозналась? Ведь очень многие утверждают, что участковый появился на месте преступления не раньше восьми! В августе по освещению это уже день! Ни о каких предрассветных сумерках и речи быть не может! Но кого она видела на самом деле? Это был высокий, худой человек с темной кожей — Антипов! Тогда все выглядит по-другому. Тогда получается, что она проснулась, как и все, когда остановился поезд. И видела она убийц!

— Но если ты веришь показаниям Суботниковой, то будь добр верить им до конца! Тогда и мертвый Штейнер должен разгуливать по антиповскому саду!

— Это был не Штейнер. Старуха ошиблась. Ее подвели утренние сумерки. Это был третий убийца — сообщник. Не знаю, какова была его роль в этой истории, но тогда он просто наблюдал. А потом спокойно ушел в дом. Это был человек Антипова, его знакомый, потому-то собака и позволила ему гулять по саду!

Михайлов был слишком потрясен, чтобы возражать по пунктам: то один, то другой довод возникал на кончике языка, но тут же таял. Участкового просто переполняло изумление. Наконец, в голову пришло самое главное, самое убедительное возражение.

— Но постой! — воскликнул он. — Даже если ты прав, зачем она приехала сюда одиннадцать лет спустя? Зачем разворошила это гнездо? Ведь, судя по твоим словам, у них так все гладко получилось!

— Да не все, Мишаня! Все золото они вывезти не смогли! Какая-то часть, наверное, до сих пор закопана в саду Штейнера! Поэтому сейчас они этот дом купили и, возможно, уже нашли то, что искали!

Михайлов некоторое время смотрел на него остановившимся взглядом. Так прошло не меньше минуты, Терещенко даже испугался. Но вдруг Мишаня широко улыбнулся, впервые за весь этот разговор.

— Вот оно что! — радостно произнес он. — Это мысль… Слушай, как я тебе благодарен! Ты открыл мне глаза!

— Ты иронизируешь? — осторожно спросил Терещенко, на всякий случай отодвигаясь.

— Нет, Ваня, что ты! Я, действительно, не мог понять, почему за ней следят! Ведь, казалось, дело давно закрыто, и даже если она что-то увидела тогда, то какой это имеет смысл сейчас? Ей никто не поверит, как не поверил ты. Но если до сих пор существует золото, тогда понятно!

Он вдруг размахнулся и ударил Терещенко кулаком в плечо.

— Варит башка-то! — сказал он и ударил еще раз, теперь не так сильно.

— Да не следят за ней, Михайлов! — рассердился Терещенко, потирая плечо. — С чего ты взял, что за ней следят? Она все это придумала! Не было ни ограбления номера, ни ограбления дома — точнее, все это было, но она сама организовала эти мероприятия! А вот что было на самом деле — это попытка убить тебя.

— Это тоже она? — весело спросил Мишаня.

— Нет, не она, а все тот же высокий человек, хорошо знающий особенности деревни.

— И кто же это?

— Да Антипов! Знаешь, я с ним не знаком, но уже сильно соскучился. Так и хочется, наконец, сказать: «Здравствуйте, Виктор Семенович!»

— А почему Антипов прячется?

— А потому, что Штейнер был пешкой в игре. Один он это ограбление не провернул бы. За ним стояли большие и солидные люди. Вряд ли им понравилось, что после удачного нападения на машину старательской артели, после нескольких убийств, после почти невероятного провоза золота на большую землю, кто-то увел у них эти девяносто килограммов практически из-под носа! Нет, таких вещей не прощают. Поэтому смотрящий Долгушин — человек, хорошо знающий новости преступного мира, — и говорил, что Антипову придется после этого долго и упорно бегать по стране.