Пейзаж с убийцей
Шрифт:
Звучало убедительно. Алкашу были заплачены все деньги, накопленные за последние годы, потом была регистрация в ЗАГСе (это воспоминание она выгнала из памяти таким мощным и ненавистным усилием воли, что совершенно искренне ничего не помнила), потом началась совместная жизнь.
Старый дом в одном из переулков, примыкающих к знаменитому Банному, уже покинуло большинство жильцов. Некоторые окна были выбиты, половина лестниц обвалилась. Стены здесь были насыпные, и сквозь прореженную штукатурку виднелись легкие деревянные решетки, заполненные каким-то трухлявым мусором. Он постоянно сыпался на пол
И днем и ночью дом гудел, кряхтел и качался. Очевидно, его когда-то действительно собирались сносить, но потом, видимо, власти сообразили, что это будет лишняя трата денег. После первого же южного ветра дом должен обвалиться сам.
Но он не обваливался. Он постепенно заполнялся удивительно злыми бомжами, которые могли выскочить внезапно, из кучи мусора, из-под куска обоев, из-за прислоненной к стене шкафной дверцы. Многие из них за долгие годы жизни в брошенных домах или на свалке научились мимикрировать — они изменили цвет кожи и волос и прикидывались под окружающую среду не хуже насекомого палочника.
Это все были друзья ее мужа. Самое неприятное в них было то, что они никогда не спали. Очевидно, алкоголь заменяет не только еду, но и сон. С наступлением сумерек бомжи становились особенно активными: они отделялись от стен, полов, возможно, и потолков, они двигались к ее квартире пятнистой толпой цвета мусора, гудрона, старых бутылок, спекшейся крови.
А спустя год выяснилось, что муж вообще не имеет права на жилплощадь. На Еленины жалобы московский знакомый ответил: «Ну, ты прописку хотела? Ты ее получила! Квартира шла возможным бонусом. Но, мать, всякое бывает! А что он тебе спать мешает, так отрави его! Делов-то! Поставь бутылку, а туда клофелину насыпь таблеток двадцать. Он и не почувствует! Только сделай это, когда холодно будет, чтобы он наверняка замерз!»
Этот дом снесли в девяносто пятом. Наверное, если бы она дождалась, то квартиру бы получила. Но нужно было бороться, как-то доказывать право на прописку — сил на это не было, и уже в девяносто первом она съехала в общежитие геологоразведочного института. О муже Елена постаралась забыть, и это у нее получилось: когда в девяносто четвертом московский знакомый сообщил ей о его смерти, она даже не сразу сообразила, о ком идет речь.
…Елена вдруг поняла, что уже подъезжает к работе. Такое умение водить машину пришло к ней только в последние годы, до этого были разные мелкие аварии и постоянно болевшая от напряжения спина.
Митя стоял у входа в здание и сердито разговаривал по мобильному. Она припарковалась и пошла к нему.
— Да иди ты! — предложил Митя собеседнику. — Откуда у меня такие деньги?.. Ах, не мужик? Зато ты мужик! Ты в зеркало себя видела?
Собеседник, точнее, собеседница швырнула трубку так, что его мобильный затрещал на весь переулок.
— Видала? — сказал он Елене. — Еще обижается!
— Ну, ты тоже: что это за намеки на внешность?
— Так если она на мужика похожа? Пусть на маму с папой обижается, а не на меня! Типичный мужик, и фигура мужская. И профессия мужская — она гонщик! Слушай, а вдруг она транссексуал? — Митя по-настоящему испугался, даже немного побледнел.
— А ты не понял? — осторожно спросила Елена. — У вас ведь была… это… интимная связь?
— Да
— Ездила в Фонд детей-сирот. Хотела предварительно поговорить, все подготовить, завтра съемки.
— Прямо сейчас тебя разоблачим? — Он сделал вид, что собирается звонить. — Или дождемся чистосердечного?
— Да звони! — обиделась она. — Меня там даже чаем напоили!
Митя задумался: деталь показалась правдоподобной.
— Ну, ладно… Я ведь тебя искал. Надо Лежаеву речь написать. Проникновенную. Свяжись с его новым пресс-секретарем, ты его знаешь — он раньше у лежаевской жены в фирме работал. Костик, такой, с большой пулей в голове. У меня на столе в ежедневнике есть его мобильный телефон. Так и записано: «Константин», в скобках «от Лежаева». Как найдешь телефон, свяжись с ним. Он тебе все популярно расскажет: о чем писать, как писать. И чтоб с работы не уходила, пока не сделаешь!
В редакции царило оживление, связанное с отсутствием начальника. Уже притащили вина, водки, докторской колбасы. Операторы у себя в комнате от радости надышали так, что окна запотели.
Пить еще не начали, но редактор Ольга была пьяна. Елена давно замечала, что Ольга напивается даже одним видом бутылки. Народ суетился у столов, ей помахали рукой, но особо не звали — она в таких попойках участвовала раз в год, не чаще. Елена прошла мимо, миновала секретарский пост, открыла дверь в Митин кабинет.
Характер Мити — холостяка, вступающего в стадию климакса, — на его рабочем месте был виден особенно хорошо. Все здесь носило признаки шизоидности: фотографии голых баб, развешанные по стенам, бутылки с коньяком в пустом аквариуме, собрание сочинений Диккенса на полу. Диккенса Митя читал, когда сильно напивался аквариумными запасами и падал. Еще здесь стояла софа апельсинового цвета и деревянный негр в натуральную величину. Причем, комната всегда была убрана — Митя считался маниакальным чистюлей.
Почерк у него тоже был — не бей лежачего. И самое странное — всегда разный. Часть ежедневника напоминала журнал, заполненный рукой учительницы младших классов, часть — дневник серийного маньяка-убийцы. Искать нужную запись в ежедневнике было очень трудно, тем более, что у него каждое второе имя сопровождалось примечанием «от Лежаева». Дел, не связанных с хозяином и благодетелем, в Митиной профессиональной жизни почти не было.
— Вот и Константин, — пробормотала Елена, убрала руку с ежедневника и достала электронную записную книжку.