Пиано
Шрифт:
Мне было так душно, я чувствовала себя в тупике, из которого невозможно выбраться. Я почти смирилась с тем что «надо, надо… несмотря на… когда-нибудь будет лучше… все не так плохо… все так живут». Но включаю музыку – и выбираюсь из колодца, тупик остается далеко внизу. Если посмотреть в небо.
Забытое ощущение полета, свободы и ожидания чего-то хорошего, которое было в детстве. Оно осталось, но было задвинуто так глубоко. Рахманинов, потом Лист, Шопен, вслушиваюсь в то что они говорили, ты говорил, простые истории про себя, про прекрасное, мечты и переживания, которыми все полно. Вопреки равнодушию, которое гасит все это, отрицает, выбрасывает.
Я слушала что-то и раньше, но издалека, как любуешься видами за окном, а теперь
Почти каждый день начинался с поисков тебя – где ты будешь, что говоришь, кто эти люди которые важны для тебя… когда возникало отчаяние и тоска от невыносимой бессмысленности, наушники и твои записи – и картинка восстанавливалась, наполнялась чувством и движением, и можно было продолжать, принимать и находить силы вопреки. Это не уход – это доза любви к жизни, когда силы на исходе и надежды уже нет. Это было так нужно в тот период моей войны, когда казалось, что меня уничтожают, не со зла, а потому что так нужно. Помощь пришла, когда я готова была сдаться и поставить крест на своем деле, своей уверенности, своем голосе.
Хорошо, к делу, ближайшие концерты – в интернете про тебя есть все кроме концертов. Ты живешь в Европе и изредка приезжаешь в Россию. У тебя нет сайта, а есть ли менеджер? Неизвестно. Сравниваю с другими артистами – все как положено, каждый поклонник может быть в курсе, а тебе это не нужно. Попутно читаю про прошлогодние фестивали, которые ты сам организуешь и я не понимаю, как ты это делаешь, про желание завоевывать российские города, ты где-то анонсировал про сайт, но не состоялось почему-то… по привычке набрасываю план завоевания городов. Начинаю разбираться, как продюсируется классическая музыка – почти никак, мне кажется, удивление все шире, это похоже на заповедник. И пусть бы мало кто интересовался классической музыкой – аншлаги. И ладно бы были только несколько звезд – армия исполнителей с многолетней подготовкой, которые живут музыкой. Я не знала, потому что никогда не интересовалась, это проходит мимо меня и многих других, кому тоже может быть надо, как и мне, потому что по-настоящему ценно, но скрыто от непосвященных… ладно, потом.
Единственное объявление о твоем концерте в группе твоих поклонников в соцсети. В конце января в новой художественной галерее в Геологическом музее открывается фестиваль «От барокко до рока», выступит Андрей Белостоцкий, билеты по телефону....
Я даже не сразу позвонила туда, все казалось нереальным: геологический музей, твой фестиваль, билеты свободно и недорого, … больше информации о фестивале нет нигде. На предыдущий концерт был аншлаг, кажется, весь город должен бы знать о таком событии, и многие захотели бы прийти.
Фестиваль, билеты купила прямо в зале – он небольшой, вместо сцены ступенька подиума с роялем, белым, стулья просто расставлены, выглядит все по-домашнему. Не могу представить, чтобы ты был просто в этом зале. На сцене, один, окруженный большим залом затаивших дыхание людей, ты был одинок и недоступен в своей музыке, и ты настоящая мировая звезда.
Мне очень хотелось видеть ближе как ты играешь, переживая все, подойти и рассмотреть кто ты, услышать и музыку и голос, и вот.
2 билета, себе и еще кому-нибудь. Январский морозный будний день, среда, с утра на работе но настрой на концерт, так что шеф пытался задержать делами, так бывает, когда для меня есть что-то более важное.
Мы опоздали, ехали на машине по пробкам в самый центр, стояли в ремонте дороги, и прошло больше получаса от начала концерта. Я так психовала что мне жаль было мою спутницу, ты можешь играть недолго, только первое отделение, и мы приедем к концу и потом тебя не уже услышим.
Вот Охотный ряд, паркуемся, скорее… вбежали в зал, зрители все на местах, кресла полукругом от подиума с роялем, все в белом, колонны, картины на стенах, и пока не началось.
Сразу
И вот объявляют тебя, и ты одним движением поднимаешься на сцену, коротко киваешь, объявляешь себя садясь за рояль и сразу начинаешь играть. Шопен. С первых аккордов большая волна заполняет все, все отметает. Мы сидим у тебя за спиной и не видно лица… жаль. Ты ищешь нужный поток, то соединяясь с музыкой, то расставаясь с ней, пробуешь на вкус. Потом – Отражения Равеля, созерцательно и нежно, и сразу Лебедь, и ты наконец растворяешься, погружаешься и становишься музыкой, все оживает. Сознание уплывает, вот оно – море, глубина, игра волн и света.
Публика долго не отпускает тебя поле первого отделения, требует продолжения, но ты отправляешь всех на продолжение в буфет и сам так же быстро уходишь в дверь. Все послушно идут в буфет но он еще не готов, потому что накрывают какой-то банкет. Я возвращаюсь в зал и хожу по нему кругами, рассматривая картины. Да, музыкальные и страстные, особенно женщина, тело которой – скрипка и буря внизу живота.
Все музыканты ушли куда-то, выхожу из зала искать тебя. Вы ушли на темную лестницу, разговариваете и курите, ты зовешь всех вниз, поворачиваешься и идешь ко мне, смотришь вопросительно– кто это, и я быстро сбегаю.
В зале полно журналистов с камерами, диктофонами и юными девушками. Они по очереди берутся за тебя, подходят очень близко и деловито расставляют аппаратуру, работают. Барышни рядом с тобой явно млеют, одна берет интервью забыв включить микрофон, ты элегантно и несколько игриво помогаешь ей, такое внимание приятно. Я становлюсь сбоку, совсем рядом, вслушиваюсь не отрывая взгляда в музыку, которая есть ты.
Ты прост, естественен, внимателен и стараешься ответить обо всем что спрашивают, но почти раскрываешься. Журналистам трудно, и о чем можно тебя спросить? Ты – весь тут. Рассказываешь про самый большой алмаз, который тебе показали в Австралии, и это тебя не впечатлило, так как не видишь разницы – а раньше ты говорил что-то похожее про игру пианистов, что если не говорить кто играет можно спутать студента с гением… наблюдения и впечатления в ответ на любопытство журналистов к более конкретным вещам.
Кто-то как уже знаком с тобой, более уверен и не замирает от твоего близкого присутствия, но все обращаются бережно, волнуются и стараются, вокруг тебя сдержанный ажиотаж, а ты открыт и доступен для любого желающего. Вот подходят и за автографами, со словами благодарности, … и что еще можно сказать? отходят. Кто-то фотографируется с тобой. Я все стою рядом и наблюдаю эту карусель, и так внимательно смотрю в висок, что 2-3 раза ты обернулся, мельком скользнул недоумевающим взглядом, не прекращая беседу, не обращай внимания, я просто постою рядом, послушаю тебя. Прошло три или четыре группы журналистов и много поклонников, поток иссякает, наверное ,надо подойти и что-то сказать, но невозможная паника, да и что сказать? спасибо, это было великолепно, замечательно – да, спасибо ответишь ты благожелательно и рассеянно, и все. Нет, мне нужно знакомство, чтобы слова то-то значили. «Хочется жить так, как Вы играете – свободно, расковано, без оглядки, красиво в каждом звуке; как если бы ты раньше ходил по лабиринту а теперь взлетел над ним» – я не смогу сказать это. Я вообще ничего не смогу ему сказать, и я стою и смотрю, переходя за тобой от группы к группе.
Конец ознакомительного фрагмента.