Пифей. Бортовой дневник античного мореплавателя
Шрифт:
Второй день второй декады Пианепсиона.
Навсифор и его рабочие отяжелели от бобов и вина, которым усердно промывали глотки.
Я зашел в помещение, где шьют паруса. Полотна хорошо пригнаны друг к другу. Я понаблюдал, как шьют большой парус — он должен туго надуваться ветром и походить на грудь юной девушки. Долон сделан более плоским — ветер будет скользить по нему при маневре. Навсифор считает, что я смогу испытать «Артемиду» в будущем месяце, когда наступит сезон бурь. Зевс окажет мне помощь, ведь этот месяц посвящен ему [23]. Бимсы уже соединяют правый борт с левым. Рабочие обстругивают мачты из стволов лиственниц Кирна. Венитаф предпочел бы поставить мачты
— Они легче, гибче и прочней. Из-за холода они растут медленнее, и у них более тонкие волокна.
Венитаф знает многое о гиперборейских странах. Его родители рассказывали ему о традициях предков, и он все запомнил, ведь у него хорошая память.
Первый день Мемактериона. У меня больше нет времени делать записи в свитке. Последний месяц стояла хорошая погода, и строительство корабля шло полным ходом, а кроме того, с большим рвением трудились рабочие, подгоняемые Навсифором.
Спуск «Артемиды» на воду намечен на следующий день после праздника Отца Богов и Людей [8] . Уже приступили к обстругипанию стапелей и подготовили кувшины с твердым жиром для их смазки, чтобы облегчить скольжение киля «Артемиды». Главный жрец храма Артемиды пожелал, чтобы использовали сохраненный для этой цели жир быков, заколотых во время гекатомб [24].
8
Одно из прозвищ Зевса.
Венитаф принес грубый глиняный горшок с процарапанными ногтями рисунками, в котором было шесть хеников белого твердого жира с отвратительным запахом протухшей рыбы.
— Это привезено из Гипербореи, — объяснил он. — Китовый жир. Его нужно нанести на ту часть корабля, что сидит в воде. И тогда твое судно будет плыть столь же стремительно, как и эти неутомимые чудовища.
Пятый день Мемактериона. Завтра спуск судна. Сегодня Зевс метал громы и молнии. Море посерело, и над Лакидоном нависли свинцовые тучи. Похожая на Гиметт гора увенчана синеватым облаком. С неба низвергаются яростные потоки. Процессия, направлявшаяся к воздвигнутому под открытым небом алтарю на агоре, вынуждена была трижды разжигать смоляные факелы. В момент, когда жрец Зевса перерезал горло белому быку, над площадью ослепительно сверкнула молния и ударил гром, перекрыв рев агонизирующей жертвы своими раскатами.
Завтра из-за этих грозных знамений будет объявлен запрет на плавания в открытом море. Он не коснется лишь «Артемиды». Зевс пошлет мне бурную погоду, но будет благосклонен к «Артемиде».
Шестой день Мемактериона. На заре. Буря свирепствовала всю ночь. Ветер свистел в черепице кровли, а ставни на окнах громыхали так, что не давали уснуть. Небо побелело; как в те дни, когда дует ливийский ветер [25]. Короткие волны с яростью набегают на песчаный берег у Большого фонтана. Сосны звенят, словно лиры, а дубы шуршат листвой, будто тучи стрекоз. Женщины спешат набрать воды и не остаются посплетничать у источника. Бледное, как луна, солнце выкатилось на небо в ореоле огромного светящегося кольца.
Полдень. Я отправился в Арсенал, но Навсифор не решается спускать «Артемиду» — дует противный ветер. По моему настоянию жрец богини явится после полудня, но не раньше, чем трижды перевернут песочные часы. «Артемида» не должна бояться ни бурь, ни опасностей. Ее нос будет смело рассекать волны и встречный ветер.
Вечер. Могучая и гордая Дева с луком! Несмотря на яростные порывы ветра, мой корабль, не покачнувшись, соскользнул на киле по стапелям,
Я счастлив и горд. Рядом со мной друзья. Пишу эти строки, пока они заканчивают ужин и обсуждают удачный спуск на воду. Я слышу, как Эвтимен говорит Венитафу:
— Я не подозревал, что Артемида — дочь бури.
— В полуночных странах Артемиду моря зовут Гердой, и она играет с морскими чудищами среди зеленоватых вод.
Седьмой день Мемактериона. Сегодня на корабле установили мачты, и он приобрел еще более горделивый вид. Большая мачта, поднимающаяся почти посредине корабля, имеет в высоту десять оргий. Долон наклонен вперед и немного ниже. Его наклон как бы подчеркивает устремленный вперед нос корабля. Долон похож на огромную стрелу, вынутую из колчана Артемиды.
Завтра займемся реями. Рулевые весла уже укреплены на корме. Буковые гребные весла сложены на песке неподалеку от «Артемиды». Носовые и средние весла имеют по три оргии в длину. Кормовые чуть короче.
Я проверил каждое из них на козлах — хорошо ли они сбалансированы. Лопасть должна быть чуть тяжелее рукояти, тогда люди без труда будут извлекать весло из воды при каждом гребке. Только два весла не отвечали моим требованиям — Навсифор работает прекрасно. Их исправили, пройдясь по ним несколько раз рубанком.
Восьмой день Мемактериона. Ветер стих, но дождь сыплет не переставая. Удобный случай, чтобы проверить, не протекают ли палуба и «крыши» помещений. Что касается корпуса, то его льяло сухо, как чрево печи, где выпекают хлеб.
В кормовой части моей каюты просочилось несколько капель. Чуть-чуть смолы — и все будет в порядке. Завтра вечером установлю ложе и заночую на борту.
Вечер. Подняты и закреплены реи. Сегарсы легко скользят по полированному самшиту.
Я верю в свой корабль, будто уже проплавал на нем несколько месяцев.
Второй день второй декады Мемактериона. Мне кажется, что ветер Киркий, который кельты называют Кертием, не прекратится в течение всей фазы уменьшения Луны. Если он будет не слишком сильным, я отправлюсь в пробное путешествие к Большим Стойхадам и даже к Кирну с людьми, отобранными мною с Венитафом и Пар-меноном. Я хочу испытать их морем и плохой погодой.
Шестой день второй декады Мемактериона.
Вечер. Уже седьмые сутки ночую на борту. И привыкаю к такой жизни, ибо привычка должна стать второй натурой наварха «Артемиды». Что касается первой натуры — я почитатель чисел.
Паруса сшиты, подогнаны, выстираны и пропитаны дубовым танином, отчего приобрели цвет коры. Теперь они не сгниют. Черный корпус, коричневые паруса — кое-где следует проскользнуть незамеченным.
К середине дня Киркий усиливается. Ночью его иногда сменяет ветер с суши. Завтра приступаем к испытаниям в море. Благодаря Парменону я подобрал сорок восемь лучших гребцов, вызвав протесты навархов триер. Тем лучше, значит, эти люди действительно стоящие.
ИСПЫТАНИЯ