Пифей. Бортовой дневник античного мореплавателя
Шрифт:
Я пишу это слово без всякого страха, поскольку все приметы указывают на успех предприятия. Уверен, что боги, как и числа, стоят за меня.
Хочу описать отплытие, чтобы иметь возможность перечитать это повествование в дни разочарований — их, увы, не избежать — и почерпнуть в нем силу и спокойную уверенность в себе.
Я приказал дозорному разбудить меня, как только светлая полоска зари тронет вершину этой похожей на Гиметт горы, чьи очертания, наверное, и соблазнили фокейцев, потомков жителей Аттики. Венитаф и Эвтимен заночевали у меня дома после ужина, который почтили своим присутствием Фелин, Политехн, Парменон, Павсифор и даже Диафер собственной
— Я плачу потому, что не могу отправиться вместе с тобой, Пифей, или с тобой, Эвтимен. Мне осталось совершить единственное путешествие — в ладье Харона, вдали от света и нагим, как положено мертвым.
Я обнял его, как отца, и пожалел о резких словах, которые не раз обрушивал на него.
Мы быстро собрались и спустились к Лакидону. Я буквально пожирал глазами оба стоящих у причалов Фонтана корабля. В приливе радости я обнял друзей за плечи и крепко, по-мужски, прижал их к себе.
В небе, напротив восходящего солнца, еще виднелась Артемида — она отливала розовым светом, как в полнолуние; в период равноденствия они часто встречаются в небе. Их совместное появление я расценил как благоприятное знамение: Феб-Аполлон и Артемида Безмятежная дали мне право проникнуть в их тайны.
Вначале мы вознесли благодарность Артемиде в ее храме, воздвигнутом неподалеку от того места, где на эту землю ступил Аристарх со своими спутниками, а затем посетили храм Аполлона, стоящий на холме напротив храма варваров [32]. Я с удовольствием отметил, что зажженные нами вчера лампы еще не погасли. Жрец Аполлона сказал, что я должен принести дары, ибо, когда первая звезда таяла на восходе, старуха-прорицательница произнесла вещие слова:
— Пламя ночи ведет к солнцу в ночи… Только я один понял, что оракул относится к никогда не заходящему солнцу и что устами этой старой неграмотной женщины со мной говорили боги.
Сунув ей мешочек драхм с изображением быка, я попросил предсказать и судьбу Эвтимена. Она в упор посмотрела на него и сказала, коснувшись каждого из нас рукой:
— Боги всегда соединяют друзей, расстающихся ради великой славы…
Я шепнул смущенному этими словами Эвтимену, что после завершения путешествий мы снова встретимся в Лакидоне.
Взошло солнце, и легкий бриз как бы напомнил, что пора поднимать паруса и выходить в открытое море.
На берегу теснились друзья, рыбаки, рабочие Арсенала, матросы и навархи других судов Массалии и иных стран. У всех у них были серьезные лица. На двух мраморных алтарях курились благовония Фокеи. Цветочные венки украшали приподнятые акростолии. Акростолий «Артемиды» был увенчан листьями лавра и мирта. Маленькие девочки поднесли нам розы, предвещающие скорую весну.
Я приветствовал всех собравшихся и пожал руку Эвтимену. Он первым взошел на борт «Геракла». Я же в сопровождении Венитафа взбежал по носовому трапу, возложил розовые, как щеки девушек, цветы к ногам Артемиды и попросил ее благосклонности.
Когда я поднял голову, то увидел Эвтимена. Он приступил к перекличке гребцов вместе с келевстом, державшим в руках таблички.
— Хочешь отправиться раньше меня? — крикнул я ему.
— Воспользуйся ветром, — ответил он мне. Мои гребцы ждали сигнала подняться на судно. Они провели на земле последнюю ночь, и от некоторых пахло вином и духами. Но пришли все.
Поскольку втянутые вовнутрь весла сузили проход, пришлось выкликать гребцов по парам, начиная с кормы.
Я переписываю в свиток то, что утром занес на восковые таблички.
Для начала перечислю гребцов, начиная с носа:
Скамья 1. Агафон из Массалии, двадцать лет, и Мелан из Массалии, двадцать лет.
" 2, Крий из Антиполя, двадцать пять лет, и Мирон из Неаполя, двадцать четыре года.
" 3. Бласт из Агаты, двадцать лет, и Кар из Гераклеи, двадцать один год.
" 4. Протис из Массалии, двадцать лет, и Уран из Харсиса, двадцать лет.
" 5. Захар из Кифаристы, двадцать два года, и его брат Захарин, двадцать лет.
" 6. Эвтроп из Массалии, двадцать три года, и его двоюродный брат Мелибей, двадцать один год.
" 7. Эвритм (удачное имя!) из Никеи, тридцать лет, и его брат Аритм (неудачное имя!) [11] .
" 8. Арист из Пирея, тридцать лет, и Ксенон из Эгины, двадцать восемь лет (удастся ли им столковаться?).
11
Эвритм — «ритмичный, размеренный, хорошо сидящий», Аритм «неритмичный, нескладный, нестройный».
" 9. Килин из Роды, двадцать восемь лет, и его брат Карат, восемнадцать лет (словно отец и сын!).
" 10. Эвбул из Эмпория, двадцать один год (не течет ли в его жилах кровь пунов?), и Мирт из Массалии, тридцать два года (он будет за ним присматривать).
" 11. Палей из Харсиса, девятнадцать лет (не соответствует своему имени) [12] , и Пармен из Афинополя, двадцать два года.
" 12. Афанасий из Массалии, тридцать лет, и Антифон из Карра, тридцать пять лет. (Правильное решение — посадить гребцов постарше среди более молодых!).
12
Это имя означает «старый».
" 13. Эвтифрон из Массалии, двадцать два года, и Ксен из Харсиса, двадцать лет.
" 14. Агафокл из Сиракуз (не знает своего возраста, молод), и Герм из Тавроме-ния, девятнадцать лет, два сицилийца вместе!
" 15. Артемидор из Элеи, двадцать три года, и его брат Посидоний, восемнадцать лет (на вид дашь больше).
" 16. Киприан из Алалии, двадцать один год (похоже, страдает от болотной лихорадки. Север его излечит), и Си-лан, его двоюродный брат, двадцать два года, оба кирнейцы.
" 17. Арист из Кифаристы (как его отличить от Ариста из Пирея? Буду называть первого пирейцем!), двадцать пять лет, и Белтист из Антиполя, двадцать четыре года.
" 18. Эвпалин из Агаты, двадцать три года, и Миррин из Гераклеи, двадцать два года.
" 19. Мирон из Телины (его уже называют «речной моряк»!) [13] , и Клитон из Роданусии (эти составят добрую пару!).
" 20. Паламед из Массалии по прозвищу Тунец (громаден и силен, как рыба с тем же названием), двадцать девять лет, и Фасин, тоже массалиот, двадцать семь лет.
13
Поскольку его родной город стоит на реке Роне.