Пигмалион
Шрифт:
Лишь через месяц после возвращения из Базеля Жан узнал, что Розенштейн трагически погиб – его нашли повешенным в кабинете, с явными следами пыток.
Осознавая, что Яков мог назвать убийцам его имя, Жан позвонил своему московскому приятелю Вадиму Крылову. Он рассказал ему про архив и попросил поискать его следы в России.
О перстнях и рукописи в черном переплете Жан ничего не упомянул.
Жюли не спеша закончила свой рассказ, бросила взгляд на Жана, понимая, что он полностью погружен в свои мысли и почти не слушал ее.
– О чем думаешь? – спросила она с улыбкой.
– О твоем видении на Карибах…
Жюли, зная, что предки Жана были крещеными евреями, пристально взглянула на него, пытаясь понять, испытывает ли он ее или действительно не знает.
– Хорошо, слушай. Иисус и апостолы пришли в Иерусалим, чтобы отпраздновать Пасху, как поведал апостол Лука: "И послал Иисус Петра и Иоанна, сказав: пойдите, приготовьте нам есть Пасху". В еврейской традиции на пасхальной трапезе подают четыре чаши с вином, каждая из которых символизирует этапы освобождения народа Израиля из египетского рабства. Не сложно предположить, что на Тайной вечере должна быть и пятая чаша – чаша Илии, но об этом в Евангелиях прямо не говорится. По традиции во время трапезы эта чаша оставалась на столе полной и неиспользованной, так как она символизировала ожидание прихода пророка Илии. Подробнее можешь прочесть сам.
– Неужели он что-то заподозрил и проверяет меня? – мелькнула мысль, но, сохраняя непринужденную легкость, Жюли "включила блондинку":
– Надо же, а я про эту чашу уже забыла. Там еще что-то про вино из вяленого винограда было…
– А про вино из заизюмленного винограда я и сам могу прочитать тебе лекцию, – с улыбкой произнес Жан. – И не только. У меня для тебя приготовлен сюрприз – Сотерн твоего года рождения, как раз из вяленого винограда.
– О-лала, – засмеялась Жюли, и в ее смехе зазвучала вызывающая нотка.
Шагнув к Жану, она обвила его шею руками и одарила долгим поцелуем. – Надо, чтобы он забыл, про эту чертову аудиозапись, – подумала она, прижимаясь к нему всем телом.
– Ну вот, прощай завтрак, – мелькнула мысль у Жана, прежде чем Жюли с неукротимой страстью увлекла его в спальню.
Жюли еще дрожала в его объятиях, когда Жан почувствовал холодок, пробежавший по спине. Он приоткрыл глаза и вздрогнул – ее пронзительно-голубые, ледяные глаза смотрели сквозь него, как будто пытались заглянуть в самую глубину его души.
– А эликсир бессмертия в твоем архиве есть? – тихо спросила Жюли, ее голос дрожал от скрытого напряжения.
Тревожная тишина окутала комнату, и сердце Жана забилось быстрее. Он осторожно высвободился из ее объятий и, притворно насвистывая веселую мелодию, направился в ванную.
– Пора, пора! Труба зовет! – напевал он, стараясь заглушить внутреннюю тревогу.
– Жан, я не успела сказать тебе одну важную деталь, – интригующе произнесла Жюли, глядя ему вслед.
Жан на мгновение остановился у двери спальни.
– На некоторых листах рукописи кроме подписи "брат Пигмалион" виден оттиск печати с латинскими буквами «BK» и цифрой XV.
– Уверен, что ты уже разгадала и эту загадку, – засмеялся Жан и, продолжая насвистывать, аккуратно закрыл за собой
– Не надо ничего разгадывать, когда ответ известен, – сказала Жюли вслух, оставшись одна. Ее зловещая улыбка мелькнула тенью в полумраке зеркала. – Вопрос в другом, милый: откуда у тебя архив? Если, конечно, он у тебя есть. И какое у тебя кольцо – золотое или серебряное?
Стоя под струями душа, Жан прокручивал в голове их разговор.
– Что происходит? – думал он. – Подозрительно быстро Жюли сделала акцент на Пигмалионе и даже озвучила кодовое название – Операция «Пигмалион». Провокация? Вряд ли. Совпадение? Я не особо верю в совпадения. Да и эти ее видения на Карибах. А что, если она меня просто разводит, как мальчишку? Надо проверить ее. Жюли, конечно, девушка-загадка, и сюрпризов от нее будет еще много, но, скорее всего, у Операции «Пигмалион» протекает дно. Хотя, возможно, Крылов умышленно допустил утечку информации, не посчитав нужным предупредить меня. Как генерал ФСБ, он и так слишком деликатен со мной. Да и операция – его детище, – усмехнулся Жан, прекращая мучить себя вопросами.
Глава 5. Встреча в Амстердаме
Не прошло и часа, как Жюли непринужденно сидела в обнимающем ее красном кресле-тюльпане, сливаясь с умиротворенной атмосферой бара «Блюзпун». Миндальный торт с английским кремом и ванильным мороженым из Мадагаскара манил своим ароматом, а бокал розового шампанского в руке напоминал о вечной классике утонченного вкуса. Но за этой маской спокойствия таилось глубокое напряжение.
Ее взгляд из-под густых ресниц неотступно следил за месье Жан-Мишелем Пуатье, который вел неторопливый разговор с седовласым джентльменом почтенных лет в одном из укромных уголков бара. Диалог на английском, порой доносящийся до ее чуткого слуха, позволял уловить отдельные фразы, придавая окружающей атмосфере налет загадочности и интриги.
Внимательно вглядываясь в лицо мистера Нилина, чье имя блестело на визитной карточке, месье Пуатье оценивал каждое его слово.
– У меня хорошие адвокаты, но они слишком… рафинированные. Это скорее привычка, необходимый атрибут. Их сила – в законе. Мне же нужен адвокат, работающий на результат, для которого закон – инструмент, а не препятствие. Я навел кое-какие справки, но ясности так и не добился, – голос Нилина звучал обдуманно, как будто каждое слово было тщательно взвешено. – У вас не кабинетное прошлое, месье Пуатье. Ваш стиль работы, с которым я заочно познакомился, напоминает мне мои собственные методы в России в лихие девяностые.
– Не знаю, на что вы намекаете, но раз уж вы здесь, давайте перейдем к делу, – лаконично ответил адвокат.
Жюли на мгновение отвлеклась от разговора, мысленно похвалив себя за выбор этого авантюрного отеля – Andaz Amsterdam Prinsengracht – с его дерзким интерьером и захватывающими видами на канал. Атриум в стиле обсерватории, оригинальные номера с тщательно продуманными деталями и сюрреалистичными изображениями печальных рыб на стенах создавали неповторимую атмосферу. Когда-то здесь была публичная библиотека, а теперь это пространство воплощало экстравагантность и насыщенность оттенков, задуманных Марселем Вандерсом, местной знаменитостью в мире дизайна.