Пик Сталина
Шрифт:
нами все те же однообразные снежные склоны, мы не видим ни одного вы-
ступа скал. От высотной метеостанции, установленной здесь в 1933 г., не
осталось следа. Вероятно, она была сорвана с места зимними ураганами и
давно уже погребена под толстым слоем снега. Мы решаем расположить наш
очередной лагерь на высоте около 6900 метров. Со стороны вершины дует
сильный ветер. Быстро устанавливаем наши палатки входом в подветренную
сторону и распаковываем рюкзаки. Устраиваясь
заботимся о наших защитных очках: укладываем их в самое безопасное место
— в карманы палаток. На пол палатки укладываем штормовые костюмы и все
теплые вещи — это защитит нас от неприятного соседства со снежным
склоном; поверх них кладем спальные мешки. В головах ставим свои
опустевшие рюкзаки. Когда таким образом приготовлено место для сна, возле
156
выхода складываем продукты и устанавливаем спиртовую кухню. Когда вход
в палатку плотно застегнут и все мы забираемся в спальные мешки, Федорков
принимается за приготовление ужина. В кухнях синеватым пламенем горит
сухой спирт, в палатке становится даже уютно. Правда, температура у нас не
поднимается выше минус 5°; дыхание осаждается на полотнище кровли
белым инеем, но мы чувствуем себя в спальных мешках великолепно.
Пьем чай сразу же после того, как только он начинает кипеть. Вода на
этой высоте закипает при температуре всего около 70°; даже приготовление
манной каши, на которое при нормальном атмосферном давлении уходит не-
сколько минут, в этих условиях дело длительное. Это обстоятельство
определяет примитивность приготовляемых нами блюд, но простота нашей
кухни никого не трогает; едим мы очень мало, вероятно, сказывается
утомление, и высота.
К ночи погода портится окончательно. Первые сильные порывы ветра
бросают на наши палатки сухой снег, и вскоре вокруг нашего лагеря уже
бушует снежная буря. Ветер неистово рвет палатки, свистит и завывает
вокруг лагеря и непрерывно обрушивает на нас вихри снежной пыли. Шум
ветра и шелест снега сливаются в один монотонный ровный гул. Гусак,
переживший на склонах Эльбруса не одну бурю, определяет, что скорость
ветра достигает не менее 60 м в секунду. В плотно застегнутую палатку
начинает пробиваться снежная пыль. Зажигаем свечу и при свете ее
колеблющегося пламени наглухо зашиваем вход в палатку и клапан окна. Мы
еще раз удовлетворенно отмечаем предусмотрительность, благодаря которой
взяли с собою вместительные и прочные палатки: в «гималайках» нам теперь
пришлось бы туго.
Как это ни странно, но с ухудшением погоды и началом снежной бури
бодрое настроение пашей группы не исчезает. Нам не повезло, но мы знаем,
что
хранить силы для продолжения восхождения. Продуктов для этого у нас
достаточно. Никто не помышляет об отступлении, и все мы твердо
157
рассчитываем дойти до вершины пика. Наш лагерь в этот момент — самый
высокий из лагерей советских альпинистов. Отсюда всего лишь день пути до
высшей точки пика Сталина. Разговоры в палатках смолкают, мы лежим в
наших спальных мешках и стараемся уснуть. Но на высоте около 7000 м это
не так-то просто. Один за другим возникают в дремлющем сознании обрывки
несвязных мыслей. Медленно тянется время. Сквозь шум бури я порой
слышу, как кто-нибудь из моих соседей по палатке в сонном забытьи тяжело
дышит, ему вдруг не хватает воздуха. Несколько судорожных вздохов, и снова
все утихает. Мои товарищи приняли снотворные порошки, я же стараюсь
избежать этого средства и засыпаю только около двух часов ночи.
С наступлением утра буря не утихает. Я выбираюсь наружу и пытаюсь
осмотреться, но сильный порыв ветра сразу же валит меня с ног. Удержаться
на склоне можно только на четвереньках. Ухватившись за оттяжки палатки, я
смотрю в сторону вершины. Ее не видно, впереди все скрывает белесая мгла.
Откуда-то сверху несутся по склонам пика завесы снега. Ветер пронизывает
плотную ткань штормового костюма, очень холодно. Мы и не помышляем о
движении вверх. Из рук в руки переходит томик романа П.А. Павленко «На
востоке», захваченный мною на восхождение. Чтение отвлекает нас от
докучливых мыслей и позволяет, даже в этой необычной обстановке,
коротать время.
В середине дня Совва пожаловался на боль в груди, у него начинается
глухой тяжелый кашель. Эти признаки сильно беспокоят нашего врача.
Серьезное простудное заболевание в условиях высотного восхождения —
смертельно опасно. Проходит несколько часов, болезнь Соввы дальше не
обостряется, однако силы этого рослого здоровяка уже надломлены. К утру 8
сентября, в ответ на наше предложение, он охотно соглашается спуститься к
палатке лагеря «6400 м», чтобы там переждать бурю.
158
После бури в лагере «6900 м».
Фото Е. Белецкого
Мы уславливаемся с Соввой, что в этом лагере он будет дожидаться
нашего прихода, а в случае обострения болезни, вызовет по радио помощь