Пик Сталина

Белецкий Евгений Андрианович

продолжаем подъем.

Сильный ветер дует в лицо и обжигает кожу. Я опускаю на лицо маску,

но уже через несколько минут она обмерзает, и становится трудно дышать.

Снова откидываю маску на шлем, дышать легче, но опять очень холодно,

мороз не менее 25°. Идем вверх, придерживаясь скал, и гораздо быстрее, чем

ожидали, выходим на площадку перед последним взлетом вершинного

гребня.

В сторону ледника Сталина гребень нависает небольшим карнизом.

Правый

же склон круто падает к узкой гряде скал, лежащей в нескольких

метрах ниже гребня. За скалами — обрыв в сторону северного

предвершинного плато1 над ледником Фортамбек. Несколько десятков метров

подъема отделяют нас от цели. Мы уже видим вершинную площадку и

большой округлый выступ скалы, за которым 3 сентября 1933 г. Евгений

Михайлович Абалаков сложил свой тур.

Я оцениваю трудность оставшегося пути и снова предлагаю Аристову

связаться веревкой. Подниматься прямо по гребню мы не можем, он слишком

остр и крут. Нам придется придерживаться правого, западного склона, а

падение на нем может привести к весьма неприятным последствиям.

— Думаю, что все обойдется благополучно, — медленно говорит

начальник группы. Срыв не так опасен, как ты предполагаешь: если кто-

нибудь упадет и не задержится на склоне, то он обязательно остановится у

гряды скал...

1 Имеется в виду так называемое «Памирское фирновое плато» пика Сталина. — Ред.

167

Подходят Гусак и Киркоров, и Аристов двигается с ними вперед,

начиная последний подъем. Я вспоминаю о своем фотоаппарате. Он спрятан

у меня на груди, чтобы не замерз механизм его затвора. Задерживаться для

фотографирования у меня нет никакого желания, но я все же заставляю себя

сделать снимок. В это время начальник группы и его спутники подходят уже

к самой крутой части гребня. Я прячу аппарат и тороплюсь к ним.

...Совершенно неожиданно для себя я падаю. Чувствую, что скольжу по

крутому склону, мгновенно переворачиваюсь на грудь и стараюсь

задержаться на склоне, тормозя клювом ледоруба. Он скользит несколько

мгновений по льду, и, наконец, я останавливаюсь в двух метрах ниже места

падения. Хочу подняться, но все мои попытки встать на ноги остаются

безрезультатными, шипы ботинок беспомощно скользят по льду и я сползаю

вниз еще на полметра ближе к обрыву.

Я вижу, как впереди меня медленно бредут вверх три альпиниста, они не

заметили моего падения. Ближе всего в пяти метрах от меня Аристов.

—Олег… — тихо зову я его.— Я сорвался.

Он поворачивается ко мне, и я вижу его спокойное лицо. Он явно не

понимает опасности моего положения. Очевидно, на его обычно устойчивую

психику

подействовали высота, трудности пути и огромная ответственность

за успех восхождения.

—Закрепись ледорубом и выбирайся к нашим следам, — говорит он

неторопливо.

Сделать это мне удается только при помощи Федоркова, замыкающего

цепочку нашей группы. Он вырубает во льду две ступени и протягивает мне

как опору свой ледоруб. Я поднимаюсь,— и вот мы снова движемся вперед,

шаг за шагом приближаясь к вершине. Каждые пять-шесть метров кто-нибудь

из нас останавливается для отдыха. Все физические силы, все напряжение

воли вложены сейчас в медленное поступательное движение. До вершины

остается какой-нибудь десяток метров, я останавливаюсь отдохнуть и смотрю

на товарищей. Первыми идут Гусак и Киркоров. За ними след в след

168

движется Аристов. Вижу, как он останавливается на минуту, затем снова

делает шаг с левой ноги и, споткнувшись, падает на спину. В следующее

мгновение он уже скользит по ледяному склону, сметая с него тонкий слой

снега. К моему удивлению, он не делает энергичной попытки задержаться. Я

вижу, как он медленно переворачивается, чтобы вонзить клюв ледоруба. На

лишнее движение уходит драгоценное мгновение. Скольжение ускоряется,

Аристов оказывается уже у каменного барьера и, к моему ужасу, не

задерживается на нем. Его тело перелетает через скалы, как через

трамплин, и он падает вниз.

Падение Аристова видели только я и Киркоров, остальные, не заметив

случившегося, продолжали идти к вершине. Мы с Киркоровым, пораженные,

стоим без движения, без звука. Впрочем, мы оба были так далеко от места

происшествия... Киркоров стоит выше, и ему видно, как тело Аристова,

ударяясь о скалы, набирает скорость и гигантскими скачками, исковерканное,

падает на северо-запад по направлению к снежному плато. Я вижу, как по

поверхности склона скользит изломанное тело и, наконец, останавливается,

полузасыпанное снегом, в 700 м ниже нас перед трещинами, ледопада.

Кто-то впереди хриплым голосом торопит нас итти к вершине. Мы

объясняем трагическую причину нашей остановки: Олег Дмитриевич

Аристов — наш начальник и друг — погиб...

С того места, где находится группа, трудно разглядеть, что делается

внизу, тем более здесь нет пути для спуска на плато… Быстро преодолеваем

последние метры подъема и доходим до первых камней вершинной пло-

щадки. Это высшая точка пика. На прочном выступе скалы устанавливаем

скульптурный бюст Иосифа Виссарионовича Сталина.