Пикник на Тенерифе [Пикник на Тенерифе. Король нищих. Святой в Голливуде. Бешеные деньги. Шантаж. Земля обетованная. Принцип Монте-Карло]
Шрифт:
И тут Святой понял все.
Человек наконец выбрался из ямы. Ослепшие от яркого света глаза остановились на черной пантере, он ухватился за горло, покачнулся, но тут же взял себя в руки.
— Я не боюсь, — выдохнул он. — И ты не увидишь мой страх. Когда ты первый раз открыл люк, и эта зверюга взвыла, я испугался. Но больше не боюсь! Я не боюсь, будь ты проклят!
Взгляд Нордстена безжалостно уперся в Святого.
— Значит, вы открывали люк, — протянул он.
— Может, и открывал, — отозвался Саймон, не глядя на Нордстена. Он смотрел на Эрика и заговорил
— Это я тогда был, Эрик. Не ваш брат Ивар, а я.
Эрик слепо повернулся к Святому, Нордстен отступил к двери. Поднялась пантера, потянулась и пошла за ним, сверкая злобными желтыми глазищами. Нордстен перехватил бич в правую руку и вдруг крикнул:
— Шеба!
Бич просвистел в воздухе и обрушился на зверя.
— Убей!
Бич свистел и свистел, падая на спину зверя, словно выстрелы. Пантера шагнула вперед, но вдруг остановилась и повернула голову.
Никогда не забыть Саймону, что произошло потом. Он-то знал, что смерть неминуема, но случилось все так быстро, что мозг не успел отследить события. Эрик, весь дрожа, стоял рядом, тоже все понимая. Святой инстинктивно напрягся, готовясь к безнадежной схватке, и…
На спину пантеры вновь обрушился удар бича. И она вдруг победила страх, ярость бросила ее в другую сторону. И рывок ее был едва виден глазу. Пантера стремительно прыгнула — но не на Святого и не на Эрика, а на Нордстена. Грохнул выстрел, крик потонул в громовом рыке пантеры, сбившей Нордстена с ног.
Глава 8
Хоппи не выдержал. Собрав все свое мужество, он решил задать вопрос, не дававший ему покоя:
— Послушайте, ночная ваза — это не…
— Нет-нет, — торопливо возразила Патриция, — он говорил не про ночную вазу, а про ночную птицу.
— Ага, про птицу. — Рот Хоппи растянулся в улыбке. — Ну, я же сразу подумал… что не о том подумал.
— А с чего ты вообще стал задумываться?
— Да вот какое дело… Перед тем, как уйти, Святой сказал, что мой акцент напоминает ему какую-то ночную вазу…
— Ну что ты, Хоппи, — прыснула Пат, — наверняка он имел в виду ночную птицу — соловья, например.
Она закурила. За окном сгущались сумерки. Аннет взирала на нее с благоговением. Эта стройная блондинка, партнерша Святого, была настолько хороша и обаятельна, что это могло вызвать нормальное женское чувство ревности, однако ее спокойствие, самообладание и понимание только и позволяли выдержать долгие часы ожидания.
Появилась Пат около полудня.
— Меня зовут Патриция, — только и сказала она.
Потом от души посмеялись рассказу о событиях предыдущей ночи.
— Ну, для меня это не ново, — заметила она. — Сегодня утром, обнаружив, что он не ночевал дома, я призадумалась, что могло случиться. Но он всегда был сумасбродом — вы имели случай убедиться. Как насчет хереса? Вам не помешает.
— Вы говорите прямо как мужчина, — заметила Аннет.
Это был явный комплимент, и Патриция улыбнулась.
— Если я говорю, как Святой, — это
Ее непоколебимая вера в Святого успокоила Аннет, а остатки сомнений та предпочла держать при себе. Гораций подал холодный ленч. Девушки выкупались в бассейне, позагорали, выпили чаю на террасе. Так прошло время до сумерек.
Патриция предложила приготовить коктейли. С их помощью прошел еще час. Потом Гораций сообщил, что обед подан… Так что когда из-за стола они перешли в кабинет, уже стемнело.
— Пожалуй, пора звонить, — заметила Пат. Она сняла трубку и назвала телефонистке номер. Ответил мужской голос.
— Можно поговорить с мистером Викери?
— Простите, кто его спрашивает?
— Его сестра.
— Сейчас узнаю, не вешайте трубку.
Чуть погодя раздался тот же голос.
— Они с мистером Нордстеном очень заняты и просили не беспокоить. Что передать?
— А когда они освободятся? — спокойно поинтересовалась Пат.
— Не знаю.
— Тогда я позвоню позже. — Пат повесила трубку.
Откинувшись в кресле, она задумчиво курила. Тишину, как всегда, нарушил Хоппи, вдруг оторвавшись от бутылки виски.
— Ну, — весело спросил он, — что стряслось?
— Святой не может подойти к телефону. Придется позвонить позднее. Как насчет партии в покер?
— Да, помню, — мечтательно протянул Хоппи, — играл я как-то с двумя девчонками в покер на раздевание… На Тридцать Третьей стрит… Блондинке шла такая карта, что она ставила на кон свои трусики…
Другой давно бы был испепелен взглядами, но шкура Хоппи была толще, чем у носорога, а его воспоминания помогли расслабиться. Время тянулось мучительно. Девушки курили и болтали, Хоппи, не дождавшись одобрения своих анекдотов, умолк, вышел из комнаты и вернулся с новой бутылкой, которую умудрился стянуть у Горация из-под носа. В половине двенадцатого Пат снова позвонила в Хоук-Лодж.
— Мистер Викери уже лег спать, — ответил дворецкий. — Он очень устал и велел его не беспокоить. Но он написал вам письмо, я его только что отправил. Утром вы его получите.
— Спасибо. — Патриция медленно повесила трубку. — Не повезло… — Она повернулась к Аннет и Хоппи. — Но ничего не поделаешь… Утро вечера мудренее, пошли спать.
— Завидую вашему мужеству. — Аннет сумела увидеть то, что не заметил Хоппи. Патриция, усмехнувшись, обняла ее за плечи.
— Знай вы Святого так, как я, давно бы перестали беспокоиться. А я видела, как он выручал людей из таких историй, рядом с которыми ваша кажется пустяком.
Да и он сам выпутывался из ситуаций посложнее. Такой это человек…
Пат собиралась что-то добавить, но не успела — в глубине дома раздался звонок, и Аннет и даже Хоппи, забыв про бутылку, уставились на нее. Патриция покачала головой.
— Святой не стал бы звонить.
Послышались шаги Горация, звук открываемой двери, чьи-то шаги и голос, спросивший Темплера.
— Его нет дома, — сердито ответил Гораций.
— А мы подождем!
— Еще чего, — закричал Гораций. — А если ждать собираетесь, я вас в дом не пущу!