Пилигрим
Шрифт:
В тот день Юнг не поехал в Кюснахт обедать. Он остался один в своем кабинете, выпил немного бренди и закурил сигару, погрузившись в глубокое раздумье, словно ожидал, что с ним вот-вот заговорят.
В три часа того же дня Арчи Менкен вернулся в кабинет, проведя час с пациентом, которого невозможно было заставить замолчать. Последние недели с больным интенсивно работали: его выслушивали, пичкали хлоралгидратом и настойкой опия, купали в ваннах, привязывали к кровати — короче, всячески
В три минуты четвертого, когда Арчи налил себе немного запрещенного бурбона и закурил сигарету, в дверь постучали.
— Нет! — сказал он, быстро пряча бутылку и стакан на случай, если это Блейлер. — Я занят!
Дверь тем не менее отворилась.
В проеме стоял Юнг.
— Уходите, Карл Густав. Мне надо побыть одному, — сказал ему Арчи.
Лицо у Юнга было серое, в руках он держал пачку только что отпечатанных фотографий.
Он подошел к креслу для пациентов напротив Арчи и рухнул в него так, будто только что закончил пробежку.
— Да что е вами, черт возьми? — спросил Арчи. — Я же сказал: хочу хоть немного побыть один!
— Бога ради! — Юнг махнул рукой. — Не суетитесь. Я просто посижу тут.
— Вы не можете просто тут сидеть! Один — значит один, черт побери!
— Представьте, что меня здесь нет.
Арчи вытащил стакан и глотнул виски.
— Что вы делали — взбирались на гору? Почему вы так запыхались?
— Объясню, когда вы отдохнете. А пока не обращайте на меня внимания.
Арчи сел обратно в кресло и, сдаваясь, вздохнул.
— Выпить хотите? — спросил он.
— Конечно, хочу.
— «Конечно, хочу!» Конечно!.. В этом вы весь!
Арчи повернулся, вытащил второй стакан, налил чуточку бурбона и протянул через стол. Потом налил себе до краев и поставил бутылку в сторону.
Юнг выпил, так и не выпуская из рук фотографии. Его губы шевелились. Он ерзал, то сводя, то разводя колени, как томимый возбуждением подросток.
— Ну? Говорите!
— Вы уже побыли один?
— Не паясничайте. Рассказывайте, зачем пришли.
Юнг раздвинул снимки веером, как игральные карты.
— Вот! Взгляните на них, будьте добры.
Менкен нагнулся вперед и взял восемь еще немного липких снимков.
— Я сделал их сегодня утром, — сказал Юнг, — и отнес проявить Фаллабрекве. Получил полчаса назад.
— Юргену Фаллабрекве?
— Сколько, по-вашему, Фаллабрекве у нас работает? Восемьдесят? Конечно, Юргену, вы…
— Договаривайте, Карл Густав! Облегчите душу.
— Вы, идиот!
— Благодарю.
— Бога ради! Да посмотрите же на снимки!
Юнг встал, допил бурбон и обошел вокруг стола, чтобы налить еще. Таким образом он оказался за правым плечом Арчи Менкена.
Арчи придвинул лампу поближе и разложил фотографии на промокательной бумаге — четыре и четыре. Он изучал, их почти целую минуту, одну за другой.
Три нарцисса — три леди Куотермэн с Пилигримом — одна Психея — один автомобиль («даймлер»).
— Заметили что-нибудь? — не выдержал наконец Юнг.
— Ну… — протянул Арчи, чуть отодвинувшись в сторону. — Они действительно хороши.
— Я не о том! Вы заметили что-нибудь необычное?
Арчи снова просмотрел все снимки.
— Есть у вас лупа? — спросил Юнг.
— Нет. Вообще-то леди … не помню, как ее звать… выглядит немного грустной. Вы это имели в виду?
— Вы правы, но я имел в виду совсем другое.
Арчи внимательно изучил каждый снимок, поднося их по очереди к свету.
Юнг склонился над ним.
— Ну?
— На снимках с нарциссом ничего необычного нет, я полагаю.
— Точно.
— Это один и тот же цветок? Фотографии и вправду великолепны. Вы могли бы их опубликовать. Снег… тени…
— Я говорил не о снимках с нарциссом!
Арчи отложил их.
— Психея?
— Отчасти.
— Она на четырех снимках. На трех — вместе с леди имярек и Пилигримом, а на четвертом — одна.
— Да.
— Крылья у нее покрыты льдом. Это видно. И…
— Посмотрите на Пилигрима!
Арчи положил три снимка леди имярек и Пилигрима прямо под лампу, встал и нагнулся над ними.
— Ну как? Видите что-нибудь? — спросил Юнг.
— Нет.
И чуть погодя:
— Вообще-то…
Еще чуть позже:
— На этом снимке…
Арчи взял фотографию, лежавшую посередине, и поднес ее поближе к глазам. Отошел к окну, где свет был естественным — снежно-белым, не таким желтым.
— Здесь, — сказал он наконец, — на плече у Пилигрима что-то есть, чего нет на остальных снимках.
— Слава Богу! — выпалил Юнг и бухнулся в кресло Арчи.
— Почему «слава Богу»?
— Значит, я не сбрендил.
— Не сбрендили потому, что на плече у Пилигрима что-то есть? — рассмеялся Арчи.
— Скажите мне, что это.
— Не могу. Слишком смутное изображение.
— Посмотрите еще раз! Внимательнее!
— Ей-богу, Карл Густав, это смешно.
— Посмотрите еще раз!!!
Арчи, ошарашенный этой внезапной вспышкой ярости, ничего не ответил и вновь повернулся со снимком к окну.
— Похоже… на бабочку. Хотя, конечно, этого не может быть. Скорее всего это снег — но выглядит как бабочка.