Пилигримы спирали
Шрифт:
Багира упёрлась передними лапами на приборную панель, огляделась и произнесла:
«Там есть проход. Я подскажу», – и лапой показала направление.
Съехав с дороги, мы, не торопясь, по траве поехали в нужную сторону. Через тридцать минут я вторым зрением и сам увидел силовые линии портала.
– Вижу, мужики, – обнадёжил я их. – Сейчас будем дома.
Вскоре перед нами появилась туманная дымка, которая становилась всё насыщеннее, чем ближе мы подъезжали к проходу.
– Леночка, смотрите, – обратил я её внимание на вход. – Видите,
– Да, красивая, – откликнулась девушка.
– Это и есть портал. Мы уже находимся в его силовом поле, и нам нет дороги назад. – Я остановил машину и, как когда-то Степаныч показывал действие эффекта нам, попытался сдать назад. Колёса буксовали, но машина не трогалась с места. – Теперь только вперёд. Портал не выпускает добычу.
Туман стал совершенно густым, но вторым зрением я чётко видел сияющий зев прохода. Казалось, что это струи воды вливаются по стенам в большое отверстие. Только оно находилось не на полу, а на стене, и законы гравитации на него не действовали.
Проехав портал, мы оказались в заснеженном ночном лесу.
– Мля! – выругался Сергей. – А здесь-то уже ночь!
Я глянул на свои наручные часы. По оренбургскому времени они показывали первый час ночи. Я стал прикидывать. Если мы вышли в районе Иркутской области, то здесь сейчас начало четвёртого – раннее утро.
Машина проехала с километр и зарылась в глубоком снегу.
– Пипец, – матюгнулся я. – Всё, приехали.
– И где мы сейчас находимся? – стали все меня спрашивать.
– Селена, определи наши координаты.
Перед нами появился светящийся экран, на котором замигал маркер.
– Ближайшее жилое место в пятидесяти километрах от нашего местоположения, это село Еланцы Ольхонского района Иркутской области, – доложил искин. – От него до озера Байкал двенадцать километров. До Иркутска – двести десять километров.
– Мужики! – воскликнул Лёха. – А это считается, что я вроде как был на Байкале? – И тут же процитировал: – «Байкал удивителен, и недаром сибиряки величают его не озером, а морем. Вода прозрачна необыкновенно, так что видно сквозь неё, как сквозь воздух; цвет у неё нежно-бирюзовый, приятный для глаза». А. П. Чехов. Всё-таки велик и могуч русский язык!
– А с чего ты решил, что мы на русском языке разговариваем? – спросил его Володя. – Как и вы, Елена…
– В смысле? – не понял Алексей.
Тут уже мы втроём заулыбались.
– Этот язык называется межмировой! – пояснил я им.
Они оба стали переглядываться, а Баринов продолжал:
– Вспомните свои первые ощущения, когда вы попали в Заброшенный мир. Вам легко было языком шевелить?
– Я подумала, что это результат стресса – стрельба, погоня, портал, новый мир…
– Нет, это действие полей портала. Мы, оказывается, при рождении наделены способностью к этому языку, но, пока ребёнок развивается, он приучается к языку своих родителей. Портал просто открывает доступ к этой памяти, и те, кто прошёл через него, могут общаться на едином языке.
– А
– Есть универсальный рецепт, – подмигнул ему Сергей, – заматериться!
– Да ёб… – выдал фразу Лёха и уже на «родном и могучем» продолжил: – Ох… простите, Леночка. Ошизеть! Я теперь два языка знаю.
Миронова не стала вслух произносить матерные слова, но в голове их прокрутила и тоже перешла на родную речь.
– Согласна, стало привычнее общаться.
– А через некоторое время вы уже не будете замечать этого перехода, – тоже перешёл я на родной язык. – Мы уже автоматически можем общаться на двух языках.
Эта новость сильнее всего ошеломила их. Я заметил, что они оба стали шептать фразы на разных языках, сравнивая значения и произношение.
– А посещение Байкала мы тебе не засчитаем, – отрезал Володя. – Пока в нём ноги не помочил или по льду не прошёл.
Но Лёха ничуть не обиделся. Он тихонько продолжал исследовать новый для него язык.
– Что-то холодать стало, а, парни? Вы не замечаете? – заёрзал на своём месте Сергей. – Вы как хотите, а я оденусь.
Я поглядел на датчик температуры за бортом:
– Минус двадцать один термометр показывает. Да, лучше всем одеться.
– Ну и что мы планируем дальше делать? – поинтересовался Володя, когда все вновь надели на себя тёплые куртки и шубки.
– А что нам остаётся? – пожал я плечами. – Вся надежда на вас, Леночка. Солярка вот-вот кончится. До этого села нам идти пешком пятьдесят километров.
– По глубокому снегу – это не вариант, – согласился Сергей.
– У вас есть экстренный канал связи с начальством? – спросил я Миронову.
– Экстренного нет, но я могу связаться с дежурным и попросить помощи, тем более все контрольные сроки прошли.
– Надо хоть проверить, есть ли здесь связь, – предложил Володя.
Мы все полезли за своими сотовыми телефонами.
– Есть! – обрадовался я. – У меня две палки показывает. Так, дома у нас, скорее всего, уже спать все легли, хотя моя половинка всегда поздно ложится. Надо сообщить, что мы живы-здоровы.
Все стали набирать номера своих близких родственников. Моя жена обрадовалась, что у меня всё хорошо. Опасаясь возможного прослушивания телефона, я сообщил, что нам пришлось уехать срочно на север (сделал акцент на этом слове), но в ближайшую неделю вернусь. И я выключил телефон. Заряда батареи оставалось очень мало.
Остальные тоже дозвонились до родственников.
Выключив свет фар, я откинул спинку кресла и устроился поудобнее.
– Леночка, что у вас с контактами? – поинтересовался Баринов.
– Маму я успокоила, телефон Токарева не отвечает, но я сообщила дежурному офицеру в Москве, что нам необходима помощь. Серый микроавтобус, без топлива, без продуктов, нас пятеро. Застряли в тайге в пятидесяти километрах от села Еланцы Иркутской области.
– Как быстро они смогут отреагировать? – спросил её я.