Пилот

Астахов Юрий

Госпожа Мюллер собрала переселенцев на пятиминутку и провела инструктаж. Перво-наперво упредила, чтобы никто с оружием шалить не вздумал. Гарантировала полную безопасность и тут и за вратами. Потом раздала старшим вагонов воки-токи какие-то дешевенькие, велела слушать команды по рации и тепловозные гудки. На вид эти рации выглядели так себе - одноразово. По-китайски. Рассказала кратенько о порядке прохода иной мир, и сопутствующих тепловозных сигналах. По одинарному короткому гудку полагалось прекратить перемещения и занять назначенное место. По двойному гудку начинается движение. В момент проезда полосатого столбика перед вратами - затаить дыхание и не шевелиться. Особо отметила опасность движения назад. Интересно, а коровам с козами кто-нибудь объяснил опасность дыхания в момент перехода?

Все господа переселенцы!

По местам господа переселенцы! Здоровенные ворота в цех, поскрипывая разъехались в стороны. В глубине цеха стала вида громадная металлическая рама, окрашенная под желто-черную полосатую габаритную зебру. Над воротами включился красный свет светофора. Народ бросился к вагонам, занимая свои места. Я подсадил Катю в распахнутую дверь контейнера, подтянулся и сам внутрь влез. Где нас встретил разгневанный донельзя Монморанси, сидевший там на привязи всю дорогу. Спорить и разбираться я с ним не стал, сунул его под мышку и в самолет вслед за кирией полез. Привычно, но от этого не менее остро испытывая эстетское наслаждения от ее пропорций. Уселись мы с Катей в "Караване" на пилотские кресла, и даже пристегнулись. Морсика я на коленях у себя оставил сидеть. Сидим, ждем. Не гудит. Минут через пятнадцать хриплый мужской голос по рации объявил временный отбой "в связи с неустойчивостью контура". Однако покидать места запретил. Опять ждем.

Еще через пятнадцать минут наш вылет отложили до 17:00 местного времени в связи с нелетной погодой. Солнечная активность активно мешала нам покинуть сию юдоль скорби. А также и место недавнего преступления. Кстати, а нет ли новостей? Включил я приемник новости послушать, и не услышал весть ужасную. Не нашли таки труп ни собаки, ни соседи. Пока. Такие вот дела. Непоняточка. Вот и гадай теперь, толи я его и вправду ненароком насмерть придавил, толи это он с перепугу обоссался и жмуром прикинулся, сознание утратив. Я ведь его наспех пощупал на предмет наличия пульса. Мог и ошибиться. Легко.

Поделился я с Катериной сомненьями на эту тему. Мол кабы я его.. того, так уже нашли б его. Уже вонял бы он в жарком климате. На радость соседям. А уж журналюги такую тему не упустят. Моментально по всем каналам разнесут. И треньдеть будут долго. Тут в Греции такой случай - нечастый. Тут вам не там. Ни разу не Россия. Катерина разволновалась сызнова и расстроилась. Переживает. Решил я психопрофилактикой заняться.

– Да брось ты Катя! Даже если он реально ласты склеил... Много ли он людям добра сделал? Только тем всю жизнь и занимался, что законом как дышлом ворочал. От налогов фирму твою "оптимизировал", да у конкурентов ваших кусок из глотки рвал. А потом тебя предал, оскорбил и убийство твое замыслил. И не его вина, что мы с тобою шустрее оказались и от смерти увернуться сумели. И вааще! Совесть меня не гложет, не жует... отчего-то... Пока всплывет факт смерти, коли таковая состоялась... Пока экспертиза определит факт насильственной смерти, мы уже ТАК далеко будем... Не, не поймают. Никогда. И сроду не найдут. Пусть-ка в Сибири нас поищут. Она велика... Ну очень... Крайне бескрайняя штука, эта наша Сибирь... А нас там вовсе и нет!

Промокнула милая моя глазки платочком и улыбнулась мне немножечко. Что-то подозрительно часто в последнее время мокроту она разводить стала. Нервы? Наверное, хоть виду и не показывает.

В окошко увидел я фрау Мюллер. Заложила руки за спину, бюст вознесенный, форштевнем пространство рассекает. За ней охранник при пистолете следует. Прогуливается фрау с видом раздраженным и недовольным. Расстроила ее задержка, очевидно. Вылез я из самолета, дверку в контейнере распахнул, наружу выглянул. У забора уже отъезжающие пацаны мелкие с голыми пузами загорелыми в стайку сбились и в чику играют. По далее девчонки через резиночки любимые прыгают. Солнце палит. Скотина орет. Весело живем. Хозяева в хлева передвижные полезли, скотину напоили. Потише стало. Поблагообразнее. Морс рвется с собаками пообщаться плотнее. Шугнул я его. Неподходящий пока момент. Он обиделся и в самолет спать залез. Мы с Катей присели у вагона на корточки, пивком пробавляемся. Потом я куртку постелил. Удобней нам сидеть стало. Новостей по интересующему нас вопросу все не сообщают. Муторное это дело - ждать! Потом еще по баночке открыли. Потом в дурачка перебросились. Потом я армейские байки Кате рассказывал. Она вникала, в чем юмор, подробности выясняла. Смеялась.

Прождали

мы до 17:30. Снова нам команду подали приготовиться к движению. Крестьяне скот быстренько в транспортабельное состояние привели. Связали, то есть, чтоб не ворохталась! Замычало, залаяло, загоготало. Свиньи визгом все звуки перекрыли. Цирк на гастролях. Слонов и гиппопотамов не хватает! Заняли мы места согласно купленным билетам. По рации хрипнуло, что портал открыт и поезд отправляется. Тепловоз дудукнул, немного погодя два раза дудукнул. Поцеловал я Катюшу мою на прощание. Потом свой "Вальтер" обнажил, с предохранителя снял, и обойму запасную в нагрудный карман пристроил. Между колен "тигр" поставил. Катя по примеру моему СПАС также приладила и тоже 99-й свой в руки взяла. Мало ли кто нас на той стороне встретит? И как? Вон мы все, богатенькие какие. Одно удовольствие таких пограбить... понасиловать... Так хоть не в сухую уйдем... Авантюристы. Прижал я Морса к себе покрепче, чтоб не вертелся.

Тронулись. Только не в ту сторону. Тепловоз затащил состав на горку и остановился. С наружи раздались чьи-то голоса. Взвизгнула сцепка и первая платформа плавно покатилась с горки. За ней через несколько секунд вторая... третья. Вот и наша скрипнула... шевельнулась. С Богом! Колеса об стыки затукали. Катя вся бледная как бумага. Поди и я не лучше выгляжу. Уже в цех вкатились. Морс, зараза, возбухнуть пытается. Рыкнуть успел я на него матерно, потом вдруг стена серебряная волнистая возникла перед самолетом, перед фонарем, перед лицом уже. Накатила на нас стремительно... но ужас еще быстрее. И мы вкатились в ослепительный свет.

Часть 2. Чечако.

История первая. Порто-франко.

Территория Ордена, База по приему переселенцев и грузов 'Западная и Центральная Европа'. 22 год, 14 число 6 месяца, пятница, 28:31

Резкий электрический свет бил в окна контейнера, слепил, не давая рассмотреть, куда это мы угодили. Однако никто на нас не нападал, никто не орал грубым голосом предлагая выйти наружу с поднятыми руками и вывернутыми карманами. Колеса платформы все так же изредка постукивали на стыках рельсов. Тишина. И я решился пойти в разведку. Убрал 'Тигра' в проход между сиденьями, привстал, посадив на свое место Морса, и вылез из самолета в контейнер. Осторожно распахнул дверь наружу, выглянул. Ярко освещенная прожекторами, исполосованная рельсами немалая территория, гектар в двести, была огорожена сплошным бетонным забором высотой метра эдак четыре, увитым поверху "егозой". До стены было с пол версты и через каждые пять сотен метров над ним еще на пару метров возвышались площадки с установленными на них в бронеколпаках толстоствольными пушками, направленными вовне. Издали не разобрать, но похоже на двадцатимиллиметровые шестистволки M61 Vulcan. Это кого же они тут ими подметают? Про аборигенов Зимин мне ничего не говорил. Неужели тут лихие люди борзые такие? Для них наставили? Или местные носороги на приступы ходят и стену регулярно штурмуют? Непонятно пока, но настораживает! Завязал я в мозгу узелок на память и голову к небу задрал.

А над нами сквозь режущий свет софитов, тусклыми звездами просвечивала ночь. Ощутимо пахло морем, железной дорогой, и еще чем-то непонятным. Я высунулся из контейнера и посмотрел назад, где из воздушного дрожащего марева мерцавшего внутри широченного, на всю ширь загороженной площадки, собранного из железобетона здания, с промежутком метров с десять, возникали вагон за вагоном. Один за другим. Они медленно катились под слабый уклон, пока не выкатился последний. И в этот момент марево исчезло. Сюрреальное зрелище! И только здоровенная металлическая рама, окрашенная так же, как на той стороне, нелепо торчала в глубине ворот.