Пилоты Его Величества

Грибанов Станислав Викентьевич

Людское море волновалось и надвигалось, иногда очень близко, на лица идущих за гробом. Инстинкт подсказал ближе идущим взять охрану на себя. И они взяли. Моментально, без всякого сговора, без приказа и понуждения, образовалась живая цепь из публики, охраняющая семью и всех близко идущих за гробом. Сначала образовалась одна цепь, потом другая, третья и так целый ряд. И в этой живой изгороди людей шли рядом, взявшись за руки, студент и франтоватый кавалергард, пехотный офицер и курсистка, моряк и рабочий и т. д. Все шли рука об руку, плечо в плечо, делая одно общее дело, нужное в данный момент, совершенно забыв о классовых различиях,

предрассудках и недоразумениях, основанных на этих предрассудках. Явление в нашей жизни почти исключительное…

У ворот Александро-Невской лавры процессию встретило духовенство лавры во главе с архимандритом. При пении прекрасного лаврского хора гроб был снят с катафалка и понесен на руках к могиле.

И в то время как тело покойного оканчивало свой земной путь, приближаясь к месту вечного упокоения, вверху послышалось характерное жужжание мотора. Все невольно подняли глаза и были поражены необычайным, величественным зрелищем. Там, вверху, на незначительной высоте, гордо плыл над кладбищем дирижабль «Кречет». Командир его подполковник Ковалевский прилетел отдать последний долг своему собрату, сломленному жизненной случайностью в борьбе за достижение идеала, в борьбе за так трудно дающуюся в руки тайну.

Победно царил этот воздушный корабль в свободной стихии и словно кричал оттуда многотысячной толпе, провожавшей покойного: «А все-таки она вертится! А все-таки мы победим!»

Этот красивый полет над гробом борца со стихией был самым ценным и самым дорогим венком на могилу безвременно погибшего талантливого авиатора.

Еще задолго до прибытия процессии в лавру масса народа на кладбище. Многие пришли туда с самого утра и ждали. И здесь, как и по пути следования, все занято, все усеяно народом. Могилы, кресты, заборы, прилегающие сараи – словом, все то, на что можно было встать или влезть, занято… Фотографы поместились на крыше сторожевой будки и ждут момента…

Но вот пришли… Принесли гроб… Поставили над могилой… Краткая лития и такое же краткое слово священнослужителя… Горнист играет сигнал. И под звуки выстрелов провожавшей команды и последнего «вечная память» гроб опускают в могилу… Обезумевшая от горя жена с криком отчаяния бросается к могиле и падает без чувств. Пауза… Долгая, мучительная пауза. Гроб не засыпают землей. Все чего-то ждут, хотя знают и видят ясно, что ждать нечего, что все кончено. Но ждут… ждут слова…

В жизни масс, как и в жизни отдельных людей, бывают моменты, когда молчание давит хуже самого горя, хуже обрушившегося несчастья. И тогда масса жаждет, чтобы нашелся человек, который бы нарушил за всех их это тяжелое молчание, который бы крикнул громко, во всеуслышание, о том горе, которое все они переживают, о слезах, которыми они плачут. Слезы успокаивают, крик, хотя на время, убивает боль. Они ждали.

Тяжелое молчание нарушил шлиссельбуржец Н.А. Морозов, прочитавший красивое, глубокое поэтическое стихотворение, посвященное им памяти покойного. После него сказал свою речь К.И. Арабажин.

«Прости, прощай, дорогой Лев Макарович! В сумраке жизни пронесся ты над нами светлым метеором и ушел во тьму. Блеснул твой гений и померк. Но ты звал нас к небу, открыл нам новые горизонты, и светлой и гордой радостью задрожали наши сердца; ты засветил вновь русские огни на вершинах человечества и напомнил другим народам о великой нации. Не безумием храбрости был твой подвиг,

а прекрасным, обдуманным дерзанием – делом сильной и смелой научной мысли, сковывающей мир железными формулами.

Тебя мы все узнали и полюбили как победителя воздушной стихии, но ты не был узким специалистам – техником: ты победил тем, что принес блестящее, разнообразное образование, широту мировоззрения, мужественное сердце, сильную волю, напоенную любовью к родине и твердым сознанием долга, и горячую преданность общественному идеалу. Прекрасные свойства твоей души влекли тебя к свободной стихии. Ты наш! Твои друзья давно оценили тебя, любили тебя, гордились тобою, верили в тебя. Слава тому, кто дал народу минуты светлой радости и нравственного удовлетворения!

Вечная память тому, кто объединил нас! Такие, как ты, не умирают! Десятки тысяч молодежи, сотни венков – это за тобой молодые всходы. Ты говорил молодежи: «Идите все выше и выше!» – и молодежь ответила тебе прекрасными, одобряющими словами надписи на одном из венков:

«Спи спокойно, дорогой Лев Макарович, мы идем за то бой, мы победим!

Спи же спокойно, милый, любый друже! Вечная тебе память!»

После него прочли стихотворения, посвященные памяти Льва Макаровича, сотрудник газеты «Копейка» В. Трофимов и студент Санкт-Петербургского университета. Один из студентов от имени воздухоплавательного кружка сказал краткую речь, и все закончилось.

Рабочие взялись за лопаты… Застучала земля о крышку гроба, и конец…

«Прощай, прости, Лев Макарович!..»

Уже могилу сровняли с землей, установили крест, усыпали цветами, а публика все стояла… не расходилась… ждала… Тяжело, больно, жаль было покинуть так скоро близкую, дорогую могилу.

На белом скромном кресте, поставленном на могиле, значилось:

«Корабельный инженер капитан Л.М. Мациевич погиб при полете на аэроплане 24 сентября 1910 г.».

А. Куприн

Люди-птицы

Да, это новая, совсем новая, странная порода людей, появившаяся на свет божий почти вчера, почти на наших глазах. Мы, современники, перевалившие через четвертый десяток лет, были свидетелями многих чудес. При нас засияло на улицах электричество, заговорил телефон, запел фонограф и задвигались на экране оживленные фигуры; забегали трамваи и автомобили; радиотелеграф понес без проволоки на сотни верст человеческую мысль, подводные лодки осуществили дерзкую мечту Жюля Верна. И вот мы уже перестали удивляться большинству открытий. Щелкая медным выключателем, мы в тот момент, когда комната озаряется ровным ярким сиянием, уже не говорим себе с радостной гордостью: «Да будет свет!» И любой петербургский коммерсант, слыша голос своего доверенного, говорящего из Москвы, кощунственно восклицает: «Прошу погромче. Сегодня телефон чертовски скверно работает!»

Но авиация никогда не перестает занимать, восхищать и всегда снова удивлять свободные умы. Вот они высоко в воздухе проплывают над нами с поражающим гулом, волшебные плащи Мерлина, сундукисамолеты, летающие ковры, воздушные корабли, ручные орлы, огромные, сверкающие чешуей драконы, самая смелая сказка человечества, многотысячелетняя его греза, символ свободы духа и победы над темной тягостью земли! Само небо становится ближе, точно нисходит к тебе, когда, подняв кверху голову, следишь за вольным лётом прозрачного аэроплана в голубой лазури!