Пингвин влюбленный
Шрифт:
— По всему телу.
— Вечером разберемся, — мрачно пообещал Чуприн.
Он насильно всунул ей в руки вилку, в другую кусок хлеба, пододвинул тарелку с яичницей прямо ей под нос. Сам с аппетитом принялся уничтожать яичницу в сковороде. Татьяна начала вяло ковырять вилкой.
— Мы с тобой как муж с женой, — горько усмехнувшись, вздохнула она.
Чуприн не ответил. Скорчил какую-то неопределенную гримасу.
— Кстати, сколько тебе лет? — неожиданно спросила она.
— Восемьдесят шесть! — без запинки ответил
— Ты добрый! — вздохнула Татьяна. — Другой бы меня в окно выбросил. Вслед за «Эрикой». Я тебе приношу одни неприятности.
Чуприн отрицательно помотал головой.
— У меня самого скверный характер.
— Ты добрый! — возразила Татьяна. — Наивный и непрактичный.
— Я недобрый человек!
— Нет, нет, ты добрый!
— Только не начинай все сначала, ладно? Стрижено, — брито, черное, — белое!
— Мы наверняка родились под одним знаком. Я — Стрелец, а ты кто?
— Козел, — усмехнулся Леонид. — Недавно на автобусной остановке подкатился к одной девице. По привычке, не больше. Знаешь, как она меня отбрила? «Посмотри назад! У тебя из задницы песок сыплется! Старый козел!».
— Не разделяю подобного мнения! — сухо откомментировала Татьяна.
— Тебя что, сильно обидели в детстве? — поморщившись, спросил Чуприн. — Чем ты постоянно недовольна?
Татьяна отодвинула от себя тарелку, благодарно кивнула. Достала из сумки платочек, аккуратно промакнула губы. Посмотрела на часы, вздохнула.
— У меня было счастливое детство. Как у всех советских детей.
— На работу опоздаешь, — буркнул Леонид.
— Я вот смотрю на тебя, и знаешь, у меня возникает странное чувство…
— Догадываюсь какое.
— Выслушай сначала! — повысила голос Татьяна. — Почему ты постоянно перебиваешь? — несколько секунд она молчала. Потом продолжила, — Однажды, еще в детском саду. В нашей группе появился один мальчик. Высокий такой, худенький. Как сейчас помню…. Он был чуть старше. Его перевели из другого детского сада. Так вот. Он сразу начал всех терроризировать! Отбирал игрушки, конфеты. Мы его прозвали — Фриц!
Леонид удивленно вскинул брови, быстро взглянул на Татьяну каким-то странным взглядом. Будто она произнесла вслух нечто крайне неприличное.
— Меня он особенно невзлюбил, — вздохнув, продолжила Татьяна. — Помню, подошел ко мне и вдруг говорит: «Если не будешь отдавать мне свое печенье и конфеты…»
— «…засуну тебе в трусы целый пук крапивы! Целый месяц сидеть не сможешь!» — продолжил Чуприн. И громко засмеялся. Откинул голову назад и начал, смеясь, раскачиваться на стуле из стороны в сторону.
— Откуда-а… ты-ы… знаешь!? — понизив голос, прошептала Татьяна.
Леонид продолжал смеяться. Громко и весело. От души.
— Я тоже, знаешь… детство не на Луне провел. Я тоже, представь себе,
— Около кинотеатра!? — потрясенно спросила она.
— За углом… — смеясь, кивнул Леонид. — Между поликлиникой и аптекой.
— Да, да.… Во дворе две скамеечки…. Песочница…
— И грибок от дождя, — поддержал Чуприн. — Меня перевели из другого детского сада. Помню.… Была там одна такая…. Воображала! Ее так и звали — «Воображала, хвост поджала!». Очень она мне на нервы действовала. Всю дорогу что-то жевала, жевала, как корова. А я в детстве все время жрать хотел. Я ей так сразу и сказал: «Если не будешь делиться по-товарищески, засуну тебе в трусы целый пук крапивы! Целый месяц сидеть не сможешь!». Подействовало! — весело закончил он.
Татьяна долго молчала, подозрительно смотрела на Чуприна. Тот, как ни в чем, ни бывало, налил в чашки кипяток, кинул в них по пакетику «Липтон».
— Фриц!? Неужели это ты!? — ошарашено спросила она.
— «Я с детства не любил овал! Я с детства угол рисовал!» — уклончиво ответил Леонид Чуприн.
— Я очень боялась, что не смогу целый месяц сидеть.
Чуприн неопределенно хмыкнул, пожал плечами. Отхлебнул из чашки глоток чая. Поморщился, добавил еще одну ложку сахарного песку. Татьяна опять долго молчала. Недоверчиво прищурив глаза, следила за каждым движением Леонида.
В жизни любого из нас полно мистики, фантастических совпадений. Невероятных, на первый взгляд случайных встреч, больше, чем можно себе представить. У любого выше крыши. Большинство не обращают на эти знаки Судьбы ни малейшего внимания. Равнодушно проходят мимо, озабоченные недостатком денег или отсутствием карьерного роста. Или еще какой-нибудь подобной глупостью.
«Во-он! Видишь?» — показывает тебе Судьба потного старика, который из последних сил волочет на себе в поликлинику полупарализонную старуху с безумным взглядом из-под пряди седых волос. «Это твое будущее. Таковым будет финал!». Но ты этого не видишь, не замечаешь. Ты весь в предвкушении предстоящего свидания с изящной, кокетливой Ирочкой Сафоновой из Театральной библиотеки. У нее такие стройные ножки! Она так весело с готовностью смеется на каждую твою шутку. Прелесть, какая девочка!
«Обрати внимание!» — не унимается Судьба. И сталкивает тебя в лифте с хамоватым толстяком, который в ярости трясет кулаками перед лицом беспомощного испуганного старика. «Ты меня достал! Я тебя сдам в дом для престарелых!». Тебе неприятно, противно, стыдно. Почему-то в большей степени за себя. А Судьба-злодейка нашептывает тебе на ухо пакостным голосом: «Это один из вариантов твоей старости!».
«Попроси эту черноволосую показать тебе фотографию ее матери! Увидишь, какой она станет через пятнадцать-двадцать лет!» — хихикает Судьба, почему-то голосом соседки по лестничной площадке. Алкоголички, состоящей на учете в психдиспансере.