Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942)
Шрифт:
Еще одну очень существенную ошибку сделали национально-социалистические делегаты на конференции рабочих.
Делегаты рабочих, представители профсоюзов и других рабочих партий и организаций почувствовали ответственность и поменяли свою позицию на противоположную по вопросу конгресса. Простые делегаты от рабочих были против «клики Форвертс-машины», против «бундовских заправил» в Национальном рабочем комитете, имевших уже тогда явные симпатии к плутократическому, столь далекому от интересов рабочих Американскому еврейскому комитету.
Большинство делегатов не желалиизбирать своих «лидеров», упрямых противников конгресса, в Исполком конгресса. Но национально-социалистические
К весьма неблагоприятным результатам привели эти две ошибки. И я тоже несу за это значительную долю ответственности. Я считал, что в вопросах конгресса и его суверенитета – конгресс с открытой платформой – нельзя уступать, лучше покинуть конференцию и продолжать агитацию в массах, а позже уже объединиться с массами, а не с заправилами.
Передо мной ведь были почти все национально-социалистические делегаты. Я тогда должен был с большей твердостью настоять на своем мнении. Причем нужно было настаивать на этом и на самой конференции, поскольку большинство «оппонентов» комитета по выработке резолюции в этом вопросе, как и по многим другим вопросам, не представляли большинства делегатов.
В одном вопросе я точно виноват – в том, что отказался принять участие в Исполкоме конференции. Если бы я согласился, то позже все могло бы сложиться по-другому.
Остается фактом, что большинство избранного Национальным комитетом рабочих исполкома не выполнилиобязанности, которые он взял на себя, предали четко выраженную конференцией рабочих волю еврейского рабочего класса. Сознательно или нет, это уже не важно.
К тому времени уважение к конференции рабочих и к ее решениям было у всех велико. Если бы Исполком конференции вел себя честно и серьезно, как революционное правительство революционного класса, то он бы волю конференции продиктовал другим организациям в виде ультиматума. Ультиматума, который не подлежал бы дискуссии. Тогда бы все организации объединились вокруг авангарда рабочих. Вопрос с конгрессом был бы уже давно решен (пусть даже с ограничениями по программе Эрец-Исраэль), и мы бы уже давно имели еврейское представительство, которое бы от имени еврейского народа и опираясь на его авторитет помогло бы избежать множества еврейских несчастий и много напрасно пролитой крови.
Но Национальный комитет рабочих действовал по-другому. Вместо этого он затеял серию «переговоров» с уступками антинациональным, ассимиляторским стремлениям Американского еврейского комитета. Уступки, которые противоречат ясным инструкциям конференции рабочих. «Переговоры» были дипломатическими, тайными и долгими. Длились месяцами. Как будто ничего страшного, кошмарно-кровавого в еврейской жизни не происходит. Накопившаяся напряженная энергия и интересы широких еврейских масс, пробудившиеся национальные надежды и стремления начали испаряться. И все конгресс-движение – единственно возможная форма нашей национальной организованности ради борьбы за наше национальное освобождение – начало гибнуть.
Руководители Национального комитета рабочих не поняли, какая великая честь выпала на их долю.
Их оправдания, перекладывание вины на других мало кого интересуют. Важны результаты, а они очень печальны.
О том немногом, что Национальный комитет рабочих осуществил, было бы лучше и красивей вообще не говорить.
С
30
Di varhayt. 1916.15. 07.
Их связывала общая ненависть к растущей в американском еврействе волне гордого, здорового еврейского национализма, одинаково невыносимого и космополитическими социалистами, гастролерами-демагогами, и миллионерами-ассимилятора-ми, автократами.
Мое отношение к Американскому еврейскому комитету было до сих пор и остается неизменным: они добросовестные, искренние, принципиальные, способные люди большого масштаба, с твердыми, но фальшивыми убеждениями.
Еврейского народа как такового, еврейской нации, с ее собственными специфическими национальными страданиями и нуждами, они не признают. Евреи разных стран принадлежат к тем народам, среди которых они проживают, и общее между ними только еврейская религия, так же, как католическая религия является общей для католиков разных стран и народов. Евреи должны иметь «равные» со всеми права. Но при этом быть «хорошими» гражданами, ничем не отличаться от всех других сограждан, «не бросаться в глаза». Еврейский национализм, сионизм противоречат «патриотизму» и при этом «опасны» для народа. Они не видят, а если видят, то не понимают, почему у неевреев именно еврейские националисты намного более уважаемы, чем «преданные» патриоты.
Гордые, приличные, преданные еврейскому народу люди, они зачастую во всем, что касается национальных еврейских интересов и отношения к нееврейскому миру, отвратительные лакеи. Безгранична их жалость к народным массам, но они никогда не считались с их мнением и стремлениями. Не считались, потому что никогда их не понимали, потому что были всегда отдалены от них.
Их понятия и принципы фальшивы и поэтому зачастую вредны для еврейского народа.
Бесполезно их «обвинять» и неправильно, потому что многие из нас еще недавно, каждый по-своему, но то же самое думали и делали.
Мы должны с ними бороться, упорно и остро. Как против неверного и несчастного продукта нашей несчастной жизни. Но не отталкивать их, а притягивать к массам. В теперешнее критическое время еврейский народ нуждается во всех своих искренних и преданных силах, нуждается в интеллигенции, влиянии, богатстве. Американский еврейский комитет все это имеет, он искренне предан еврейскому народу. Это несомненно.
Мы должны их притягивать, а не отталкивать. Сделать из них националистов.
Задача не легкая, но возможная. Это показал последний год борьбы против них, здесь, в Америке, и в других местах. Они остались ассимиляторами, антинационалистами, автократами, но не такими, как раньше. Они стали считаться с массами, прислушиваться к их мнению. Правда, они их еще не понимают.
Уважение и власть, безусловно, играют роль в их действиях, но далеко не единственную, во всяком случае, меньшую, чем у других наших «демократических руководителей». В этом я убедился.
Не будь Луи Маршалл преданным евреем, и намного лучшим националистом, чем он сам о себе думает, то он бы не ходил в редакции нападающих на него еврейских газет, чтобы объясниться.
Старый, бело-седой архимиллионер Шифф не пришел бы оправдываться перед «народом», что его неправильно поняли. Он не пришел бы плакать перед всей публикой, что его «безвинно» обидели, если бы отношения «народа» и возможности быть «народу» необходимым в такое тяжелое время, сопереживать ему не были бы так важны для Шиффа.