Пионерская правда
Шрифт:
– О! Веер! – искренне порадовался и даже как-то по-весеннему просветлел Красноармеец. – Это я в Большом театре видал у же– енщин нектрых с бино– оклями. Мне даже доста– алось ветерку. Когда с Ма– амой ходили, – Красноармеец посмотрел снизу вверх на ЧК сквозь кулачки-окуляры.
– Почти как веер. Так и говорится. Долго. Если для дам, – стараясь вернуть разговор в строгое деловое русло, приосанился
– Не помню! – решительно отрезал Кибальчиш, сделав полшага вперёд – в направлении Чёрного Костюма.
– По-ня-атно. Значит назад упал, в траншею, – констатировал, хоть и как-то примирительно, Чёрный Костюм.
– А вот и не упал! Не упал! – гордо топнул Мальчиш.
– Ну, не упал, значит падал. А раз падал, значит упал. А кровь видел? – Чёрный Костюм изобразил искреннюю товарищескую заботу, присев перед Мальчишом на корточки и рассматривая его лицо.
– Нет! – Мальчиш автоматически, против воли, схватился за живот рукой и на секундочку глянул вниз.
– По-ня-атно – ви-идел, – сделал с лёгким вздохом свой вывод Чёрный Костюм и, слегка оживившись, мимолётно глянул поверх буйной головы зардевшегося Красноармейца – на Мать, подошедшую бесшумно сзади.
– Как пуля летела, видел? Ладно, неважно! Выстрел-то видел?! – форсировал дознание ЧК, слегка улыбнувшись краешком рта в ответ на расплывшуюся младенческую улыбку, которую допрашиваемый им Красноармеец больше не мог сдерживать, уже признаваясь себе внутренне в том, что только что был уличён во лжи:
– Ну-у…
– Так, теперь вопрос: Дымок видел? – спросил ЧК.
– Ну-у… – угрызения совести мешали Мальчишу думать над правильным ответом или над тем, как бы соврать похитрее.
– На что похоже-то было, на какое время?
– Да ва-аще-е, какой-то дре– евний, ста-арый-ста-арый, про-ошлый-про-ошлый-пазапро-ошлый ве– ек, каро– оче, – Мальчиш вяло и криво качнул назад рукой, сам не заметив, что только что в чём-то признался.
– Этого ты как раз и не должен помнить! Если потом вспомнишь, то никому не говори. Всё можешь говорить, но про дымок – не говори! Даже когда шампанское будешь открывать. Если скажешь – тогда всё! В общем, ты меня понял, – разъяснил ЧК.
– Не понял! – не сдаваясь, зло ответил Мальчиш, а на самом деле грустно посетовал в сердце: «Было полбеды, а теперь кругом беда. Много буржуинов, да мало наших». [19] Э-хх! – и он почувствовал себя так одиноко…
– Ну, не понял – так потом поймёшь. Иди! – подытожил разговор Чёрный Костюм.
19
Гайдар А. Военная тайна.
И Мальчиша, всё ещё не желавшего прерывать этот только что затеянный им же самим серьёзный деловой разговор «на равных», поймав момент его безнадёжной и по-идиотски улыбчивой задумчивости, когда Чёрный Костюм, привставая с корточек, напоследок задал Матери, преданно вставшей за спиной сына, вопрос: «Что с ним?» – Та почти что силой увела в детскую, сопроводив его невольную увольнительную привычным дисциплинарным напутствием ждать и свято верить в Её скорое возвращение к любимому сыночку. Он устало присел на свою детскую кроватку и скучно ссутулился, как маленький кораблик, хоть и пытавшийся по своей революционной заносчивости что-то
20
Булгаков М.А. Белая гвардия.
Вдруг дверь в детскую отворилась, и Мать с порога с язвительным ехидством и свысока обратилась к его поглупевшему на несколько сот лет сознанию:
– Ну? Что?!
Он, полный сомнений, как ёжик в тумане [21] , вышел в коридор.
– О чём беседовали-то, помнишь? – продолжила Мать.
– Мы в каком веке живём? – попытался очнуться он.
– Неважно! В двадцатом. Ну?! Что помнишь?!
– Помню… э-это-о… Про сон! – встрепенулся он, почёсывая свою русую макушку.
21
Козлов С. Ёжик в тумане (сборник сказок и советский мультфильм).
– А ещё что ты помнишь? – поинтересовалась Она с некоторой насмешливой снисходительностью, но и с заботой Старшей Медсестры, говорившей в настоящую минуту с раненым в голову, которую Она теперь, в силу своего профессионального долга, но и в силу своей нескрываемой симпатии к раненому в голову, попавшемуся Ей в бережные, но хваткие руки, – вынуждена будет лечить и перебинтовывать.
– Что-о? – он никак не мог понять, чего от него хотят.
– Всё, что было! Вспоминай по порядку. Вспоминай, если сможешь вспомнить, – и Она ушла, вероятно, за перевязочным материалом, уверенным, цепким движением своих длинных, чётко наманикюренных в красный лак пальцев прикрыв прямо перед носом Ветерана Крымской войны и за собой дверь в детскую.
Обретение
В который день, Мальчиш не помнил, сидя один дома, он услышал за стенкой трезвон телефона. Не подходил долго в надежде на то, что авось рассосётся. Но, чувствуя, что звонки никак не прекращаются, вынужден был придти к внезапной мысли о возможной важности настойчивого вызова и поплёлся в большую комнату, вяло снял трубку:
– Алло?
– Ты посмотри там хорошенько, что потерял-то. Сам знаешь, что, да?.. – быстро произнёс Отец своим далёким, каким-то недосягаемым, ни в физическом смысле, ни для его скудного сыновнего понимания, голосом, но голосом, всегда уверенным и в итоге чётко бившим в ту точку его мозга, в которую и метил. Хоть дойти могло и не сразу, а с некоторым опозданием. И после краткой паузы, сопровождённой тихим сопением сыночка в трубку, добавил:
– По крайней мере, я там точно видел твою пропажу. В общем, ты меня понял, сам разберёшься. Или ещё в прихожей можешь глянуть среди книг. Сориентируешься, короче, – Отец повесил трубку, оставив за собой в эфире только многозначительную очередь тревожных коротких гудков «занято».
Задумался. Вернулся, помаялся в прихожей в какой-то странной тишине, звеневшей в ушах гулкой пустотой после недавнего телефонного разговора. Пробежался взглядом по книгам, давно знакомым по корешкам, плотно сжатым в застеклённых полках от пола до потолка. Прошёл в детскую. Оглядевшись внимательно, замер. И вдруг увидел перед собой то, что искал! Даже скорее сперва вспомнил, где оно – то припрятанное и вновь обретённое им, впредь бывшее с ним всегда в течение всей жизни, а тогда – материализовавшееся в находку, обнаруженную им в собственной детской, неожиданно вернувшуюся теперь в его искательскую мальчишескую ладонь даже не по прямой наводке, а по Его далёкому намёку, по туманной подсказке, зашифрованной Им путано, но намертво, – находку, хранимую с тех пор у сердца лёгким прохладным металлическим грузиком – Отцов гвардейский значок.