Пионеры Вселенной
Шрифт:
10
В то время, когда Фридрих Цандер работал над чертежами и схемами двигателя высокого давления, по другую сторону океана, в Америке, в живописном университетском городе Вустере, за письменным столом сидел другой изобретатель – Роберт Годдард.
Это был высокий худощавый человек с большим лбом и спокойными темными глазами.
Перед ним, на столе, освещенном мягким светом окон, лежали гранки научной работы «Метод достижения крайних высот».
Дочитав последнюю 69-ю страницу, Годдард поставил свою
Будучи профессором физики в университете имени Кларка, Годдард с четырнадцатого года вел опыты с пороховыми ракетами, пытаясь поднять их на высоты, превосходящие полет воздушного шара. Опыты предпринимались с целью ведения метеорологических наблюдений.
Три года назад он написал работу, гранки которой сейчас лежали у него на столе, и послал ее в Смитсоновский институт, прося субсидию на создание высотной ракеты.
Из института пришло письмо с просьбой назвать испрашиваемую сумму.
«Я осмелюсь назвать сумму в 250 долларов», – скромно ответил Годдард.
Через несколько дней была получена телеграмма: «Смитсоновский институт, для начала работ над ракетой, выделяет пять тысяч долларов»…
– Ого! – воскликнул Годдард. – Это же мой пятилетний заработок! Теперь я смогу развернуться…
За три года Годдард изготовил несколько пороховых ракет оригинальной конструкции. Созданием в этих ракетах выводной трубы особой формы Годдарду удалось до шестидесяти четырех процентов химической энергии пороха переводить в механическую энергию вытекающих газов. В обычной же пороховой ракете используется только два процента энергии пороха. В пушке не более шестнадцати.
Благодаря этому удачному изобретению Годдарду удалось достичь довольно высокой скорости газовой струи – 2290–2430 метров в секунду. Он решил совершенствовать свои ракеты и, чтоб добиться новых ассигнований, задумал опубликовать залежавшуюся рукопись.
Работа его была написана научным языком, с множеством формул, и он не рассчитывал на широкий успех. Однако закончил ее весьма интригующеей фразой:
«Проведенные опыты позволяют надеяться, что в недалекое время станет возможно послать ракету на Луну и произвести там взрыв осветительного снаряда такой силы, что вспышка будет видна с Земли».
Теперь, прогуливаясь по кабинету, Годдард курил и думал:
«Если журналисты заметят мою работу, они, очевидно, поднимут шум в газетах. Ну что ж… Тогда будет больше надежд получить в институте дополнительные ассигнования».
11
Весной двадцатого года был подписан мирный договор с буржуазной Латвией. До этого известия в Цандере еще жила хоть крохотная надежда на встречу с Мартой, – теперь все рухнуло… «Я потерял ее навсегда», – вслух сказал Цандер. – Надо мужаться».
И это случилось в те дни, когда Цандер заканчивал последние листы чертежей двигателя высокого давления.
Стрешнев,
В субботу утром он позвонил из цеха по телефону:
– Фридрих, голубчик, сегодня после работы поедем ко мне, – приехали старики из Калуги. Есть важные новости..
– А что? Какие новости? Может, про Циолковского?
– Не знаю… Мне звонил тесть…
Стрешнев открыл дверь своим ключом. Друзья вошли неслышно, разделись, причесались у зеркала, и только тогда Стрешнев распахнул дверь в гостиную. На диване в пуховом платке с книгой в руках сидела худенькая женщина с густыми поседевшими волосами, уложенными в пучок.
Увидев Стрешнева, она ласково взглянула на него большими серыми глазами и, выронив книгу, вскочила:
– Андрюша! Андрюшенька!
Стрешнев, обнимая и целуя мать, неуклюже топтался вокруг:
– Рад, рад, что вы приехали, мама… Очень рад! А где же отец?
– Пошел со Славиком погулять… Ну, как же ты, Андрюшенька? Все у вас благополучно?
– Все хорошо, мамочка… Отлично! Вот, позволь представить тебе моего закадычного друга – Фридриха Артуровича Цандера.
– Очень рада!
Цандер поклонился, церемонно поцеловал протянутую руку:
– Я давно мечтал познакомиться с вами.
– И я тоже… Вон вы, оказывается, какой… Андрюша так много рассказывал о вас…
Раздался звонок.
– Это они! – сказал Стрешнев и бросился открывать дверь.
В передней послышались радостные возгласы, поцелуи, и тут же в гостиную вбежал шустрый белокурый Слава. Следом вошел рослый русобородый, как сын, еще прямой и крепкий, Стрешнев-отец. Ему исполнилось шестьдесят шесть, а выглядел он лет на десять моложе.
– Я бы вас, Сергей Андреич, скорее принял за брата Андрея, чем за отца, – пожимая его руку, с улыбкой сказал Цандер.
– Живем в провинции… И воздух и питанье не то, что здесь
– Дедушка, дедушка! Иди сюда! – позвал Слава, усевшись на диване рядом с Елизаветой Павловной.
– Иду, Славик, иду, – усмехнулся дед и сел рядом с внуком.
– Ну, рассказывайте, как доехали? Какие новости? – спросил Андрей, садясь поближе.
– Доехали хорошо. Правда, на вокзале у нас чуть не конфисковали корзину с продуктами… Спасибо, один военный вмешался.
– Послали бы телеграмму, я бы встретил.
– Ничего. Все обошлось… Как же вы тут, Андрюша?
– Трудимся… Теперь полегче стало… Вот с Фридрихом Артуровичем собираемся лететь на Марс… А что с Константином Эдуардовичем? Есть ли известия?
– Выпустили! Виделся с ним перед отъездом… Передавал привет.
– Спасибо! За что же его арестовали?
– Переписывался с чудаком – изобретателем из Киева. Тот дал его адрес какому-то белому офицеру, возможно, лазутчику. Ну тот и нагрянул, видимо желая укрыться.
– И что же?
– Пробыл до ночи и ушел, а на другой день Циолковского арестовали и увезли в Москву.