Пир бессмертных. Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Цепи и нити. Том V
Шрифт:
Подними голову и открой глаза! Смотри — вот луна всходит над Хоггаром, может быть, освещая последние минуты твоего торжества!
Я вздрогнул и открыл глаза. Мне показалось, что это был сон. Возможно, но он освежил и укрепил меня.
Рядом слуги седлали белого скакуна. На земле лежала приготовленная для похода поклажа — мешок с провизией, бурдюк с водой и тяжелый пакет, очевидно — золото Балли. Закончив работу, слуги осмотрели мои узлы и, тихо разговаривая, ушли в шатер.
Голова кружилась. В скрученных ногах и руках я чувствовал боль и в то же время не чувствовал ее, как
Как неполно слово «голубой» передает дивные переливы лунного сияния, или такой прекрасной может быть только ночь в Хоггаре? Тончайшие оттенки других цветов нежно мерцали в ослепительной голубизне неба и облитых сиянием скал. Да, это голубой чертог моей смерти, видимый сквозь три завесы — розовую, зеленую и желтую, три слегка шевелящиеся тончайшие завесы, шитые тяжелыми серебряными нитями. Какая красота! Будь благословенна жизнь…
Голова кружилась, и опять я бессильно закрыл глаза. Тело совсем отделилось от меня. Освобожденный и легкий, я поднялся, взмахнул руками и уплыл в волшебные переливы ночи…
И снится мне удивительный сон.
Кровавое солнце заходит, алые лучи низко стелются по плоской и голой земле. Тяжелая тишина. Безлюдье. Я знаю, это — конец странствия. Смерть.
С непреодолимой силой она влечет меня к себе, в мутную даль. Я не хочу идти, упираюсь, широко расставляю ноги, вдавливаю их в песок, и ничего не помогает. Она притягивает меня: голова, руки, тело — весь «я» стремлюсь к ней и, чтобы не упасть, делаю шаг… потом борьба начинается снова… и опять мучительный шаг… еще… еще… я чувствую ее близость и в отчаянии падаю на колени… ложусь… но тело волочится вперед и всё вперед… Напрасно впиваюсь пальцами в песок: сила смерти беспощадна, и она тащит меня к себе. Позади остается лишь взрытый песок — ничтожный след моих отчаянных усилий…
Тихо, никого нет. Крикнуть о помощи? Бесполезно. Кое-где из песка торчат обугленные пни, однобоко освещенные кровавым светом. Вот море, серое и тяжелое, как жидкий свинец.
Страшная сила влечет меня в воду. Я делаю сверхчеловеческое напряжение, последнюю попытку и цепляюсь за берег. Нет. Все напрасно. Я иду по воде. Глубже… Вода журчит у колен… струится по груди… заливает лицо… Конец! Конец!!! Я под водой, в голубом Чертоге Смерти. Она наклоняется надо мной… Я слышу ее смех…
Яркий и мертвый голубой свет. Под водой! Объятый ужасом, я порывисто разгибаю спину. Делаю судорожное движение и просыпаюсь.
Огромная желтая луна. Тысяча голубых зубьев, вонзившихся в звездное небо, синие тени ущелий и пропастей — неописуемый пейзаж. Площадка. Совершенно обнаженная Тэллюа стоит на коленях перед большим тазом. Она моется и со смехом брызжет мне в лицо.
Проходит время. Холодно. Искоса на меня поглядывая, словно желая проверить производимое впечатление, тоненькая девушка продолжает плескаться очень красиво и картинно. Я вижу, как дрожат голубые капельки на темной коже. «Тэллюа осыпана алмазами», — думаю я. Как жаль, что руки связаны!
— Ты спал? — голос девушки
Я киваю головой.
— A y меня не было времени. Я устала. Скоро ты отправишься в путь, знаешь?
Отрицательное движение головой.
— Так ты не скажешь, где золото?
Она оставляет таз и, покрытая сверкающими капельками, приседает рядом со мной.
— Почему?
Голубое личико с удивленными большими глазами приближается к моему.
— Послушай мои слова, — убеждает она тоном матери, поучающей упрямого ребенка. — У меня есть тайна… я клялась молчать… Но поверь: мне нужно золото. Не мне, но… нужно. Пойми это… И еще: я теперь — Большая Госпожа, а ты — пленник. Не Большой Господин, просто мой пленник. Я тебя заставлю говорить. Ты хочешь жить?
— Вынь кляп изо рта, — хотел я сказать, но лишь промычал что-то невнятное.
— Ага, хочешь! — Тэллюа рассмеялась. — Ты ничего не сказал моему господину, но мне скажешь, раб.
— Убери кляп, — промычал я.
Тэллюа довольно кивнула головой. Несколько секунд она в нерешительности смотрела на меня. Ей было холодно, она поднесла к губам тонкие голубые пальчики и согревала их дыханием. Жуткий свет мертво заливал сказочный пейзаж. Может быть, это сон? Легким движением Тэллюа поднялась, подошла к оседланному мегари и вынула из сумки кинжал. Снова подсела ко мне.
— Вот, — проговорила она тихонько, едва подавляя дрожь. — Крикнешь — тебе конец.
Ярко блеснуло лезвие. Острый конец уперся в мою грудь прямо против сердца. Осторожно левой рукой девушка сдернула с моего лица повязку и нерешительно потянула изо рта кляп. Пригнулась ко мне совсем близко. Живые черные глаза казались теперь синими, наклонившись вперед, я мог бы поцеловать ее дрожащие от холода губы.
— Говори. Кляп почти вынут.
С трудом двигая языком, я говорю:
— Ты — дура.
Обнаженная голубая девушка решительно обескуражена.
— Что такое?
— Я был Большим Господином и всегда им буду. А ты — Дура.
Для большей убедительности я показываю ей язык. Так сидим мы минуту — я с петлей на шее и закрученными руками, Тэллюа с ножом у моего сердца. Ей холодно, на темной коже дрожат и сверкают при свете безумной луны бесчисленные алмазы. Зачарованно голубеет вокруг нас мертвый Хоггар. Желтая луна. Безмолвие. «Может быть, все-таки это лишь сон? — думаю я и себе отвечаю: — Нет, это радость вольной жизни, которая сильнее, чем смерть!» Я смотрю на нож в руке Тэллюа… разве он может меня испугать? Разве утром меня испугает пистолет Лаврентия? Смерть — только шаловливая сестра жизни, но она не властна надо мной, ибо я — бессмертен!
Меня охватывает страшное возбуждение. Напрягая тело, наклоняюсь к девушке и тихо, но горячо говорю:
— Самое прекрасное в жизни — свобода, и ты хочешь отдать ее за дешевую честь стать Большой Госпожой. Ты не любишь Лоренцо, но тебя прельщают сила и слава белого человека. Зачем тебе это, Тэллюа?
Ты рождена в Хоггаре, чтобы в пустыне жить, любить и умереть. Каким мужем мог быть для тебя Олоарт! Ведь он любил тебя. Ты, предавая его, предала свою кровь и себя. Он погиб, но и ты, изменница, погибнешь!