Пир во время чумы
Шрифт:
– В законе! – произнес кто-то за спиной.
– В законе, – повторили несколько голосов.
Выпив с местной воровской элитой, Стас сказал:
– Вы, братва, рты не раскрывайте, ловите момент и Николая толкайте в мэры. Предупреждаю, воровать он вам не даст, а хлебную работу подбросит.
Станислав быстро обежал небольшой базар, нашел Настю и Варвару, которые торговали баранью ногу. Продавец смотрел пришибленно, называл полцены.
– Не придуривайся, хозяин, – вмешался Станислав. – И семью известного в городе человека не обижай. Нога стоит точно полтораста рублей.
Варвара схватилась
– Мильонщик нашелся. Вот ты и плати за меня.
– Заплачу. – Стас пожал плечами. – Только Николай Николаевич может меня не понять.
Варвара зыркнула на Стаса, прошептала:
– Вот свалился на нашу голову, знает, куда ударить. – Достала деньги, отдала продавцу. – Домой отвези.
– Ну, извини. – Стас улыбнулся счастливому продавцу. – Барыня есть барыня, против крови не попрешь.
Неожиданно здоровенная лапища потянулась к прилавку, ухватила баранью ногу. Словно с неба свалившийся Николай захохотал, подмигнул Стасу:
– Ну что, полковник, пойдем, зажарим?
– Спасибо, не могу, начальство ждет. Он, между прочим, вас в гости приглашал. Будем рады, Николай Николаевич, принять, и супругу вашу, и грозную Варвару Никитичну.
Еще раньше приглашение в гости Николаю передал Мефодий. Недовольно крякнув, он чертыхнулся:
– И так нехорошо, и этак плохо. Как быстро они пронюхали, двух дней не прошло, а сыскари уже в Котунь явились, и живут тут, и нос всюду суют.
– Думаешь, по мою душу? – спросил Николай.
– Да на кой черт ты им дался? Им нужны исполнители и суки-наводчики из столицы, – ответил старый вор.
– ФСБ наверняка и исполнителей, и идейных вождей знает, посредником-то приезжал полковник ихний, – возразил Николай.
– Ты полагаешь, они между собой сильно дружат? – усмехнулся Мефодий. – Да и полковник – только сильный опер, фигура не политическая, крупный исполнитель. Знать бы, что таким большим скандалом обернется, надо нам было лезть? Они, видишь, одним ударом сколько мишеней посбивали? Депутат Старова была первым номером на мэра в Питере, значит, поперек горла коммунистам. Братца твоего они теперь сломают, заставят под ихнюю музыку плясать. Да и Котунь город небольшой да истинно русский. Им тут бандитские разборки ни к чему. Они Кастро убрали, ты один остался, часть людишек вообще скрылась. Уже им легче, конечно. В мэры ты не пролезешь, а беспроцентную ссуду на строительство лесопилки дадут. Ты в работе увязнешь, хлопцев за собой потянешь. Тебе в городе порядок требуется и чистота, как они называются… вроде ветеранов.
– Инвесторы, – рассмеялся Николай. – Расчет верный, тех же немцев в наш город сегодня не привезешь, напугаются. Значит, улицы требуется почистить, черных в торговле поприжать. Гостиницу обновить или новую построить.
– Где ты столько деньжищ возьмешь? – встряла в разговор Варвара.
– Мефодий, ты бы женился да забрал у меня эту чертову бабу, – вроде смеясь, но серьезно, сказал Николай.
– Ты сам женись, не мучай девку, детей рожай. – Варвара подперла кулаком бока. – Я еще твоих с Настей сопляков растить желаю. А этого старого пня ты мне в мужья не подсовывай. Он сегодня здесь, а завтра в железо обутый.
– Тьфу на тебя, ведьма! – Мефодий не шутил уже, смотрел недобро. – Пошла
– Кончай с утра пить, не молодой давно, – огрызнулся Николай. Он не мог найти ответ на вопрос старого вора, спросил: – Ты как считаешь, подозревают они меня? Я ведь, по-ихнему, железное алиби имею.
– Я этого Гурова сам не знаю, но слышал, что он самый башковитый мент. Знать точно он не знает, но подозревает точно. Считаешь, сродственника в Москве и тебя сложить очень трудно? А болезнь твоя да наши свидетели – для него два дня работы. Транспорт до Москвы простой, поезд да самолет. Конечно, доказать твое участие он не сможет, но ты ему, по сути, и не нужен. Он старый волкодав, знает: такие, как ты, не стреляют. Ему твой братец нужен да человек, что за полковником стоит. Ну и, конечно, стрелки и стволы.
– Все у меня, – ответил Николай. – А до братца-москвича я и сам желаю добраться. Выходит, у нас задача одна.
– Одна-одна, да не совсем. Над полковником в Москве начальства больше, а чего они хотят, один бог ведает. Желаний-то много, да все разные.
– Идти или не идти? – повысил голос Николай.
– Ты на меня не кидайся. Ты мужик гордый, уже решил, пойдешь обязательно, только хочешь, чтобы тебя подтолкнули.
В загородном особняке Бунича, который занимали приезжие полковники да местный майор Шаров, разговор велся почти аналогичный.
Сидели за круглым столом, играли в подкидного дурака, но мысли их были далеко от карт, потому игра не складывалась.
Стас взял валета, которым хотел отбиться майор, кинул ему обратно, заметил:
– Ты, Семен, второй раз козырей путаешь. Найди другую картинку.
Майор сгреб карты, ответил:
– Я не ваш Юлий Цезарь, который мог одновременно несколько вопросов решать.
– Точно, ты не Юлий, и уж совсем не Цезарь, коли не можешь узнать, кто из боевиков Акулы перед убийством Старовой уезжал на несколько дней из города.
– Я мент, кто мне чего скажет? – горячился Шаров.
– Так звонить Николаю Тишину, звать его на обед или пустая затея? – неожиданно спросил Гуров.
– Ты, Лев Иванович, голову нам не морочь, – сказал Стас. – Ты вопрос уже решил, я с тобой согласен, действуй.
– Прост ты, Стас, как оглобли, – усмехнулся Гуров. – Тебе все годится, только чужими руками.
– В чем-то я тебе не уступаю, Лев Иванович, а в чем-то и получше, но закрытый разведывательный допрос лучше тебя даже Петр не ведет. И не прикидывайся Красной Шапочкой. Решил – действуй.
– Ну, ежели ты приказываешь, – якобы неохотно протянул Гуров, достал из кармана сотовый телефон, набрал номер.
– Слушаю вас, – ответил грубоватый женский голос.
– Добрый день, Варвара Никитична, – сказал Гуров. – Меня зовут Лев Иванович, могу я поговорить с Николаем Николаевичем?
– Здравствуйте, Лев Иванович. – Варвара старалась говорить мягко. – Николай еще не оклемался, дремлет. Очень нужен?
– Добрый день, полковник, – прозвучал уверенный мужской голос. – Я слушаю. Однажды я назвал Варвару домоправительницей, так она запомнила, очень ей такая должность по душе.