Пираньи

Головачев Василий Васильевич

Имя Триммера связывали с несколькими громкими скандалами в госдепартаменте, он прославился как жестокий и неподкупный защитник закона, блестяще выиграл ряд процессов, пока в его судьбу не вмешались могущественные силы — представители крупного бизнеса.

Юлиусу пришлось уехать из Нью-Йорка в Джэксонвилл вслед за семьей Ажен. Правда, адвокатом он уже больше не работал, окончательно разуверившись в справедливости закона.

Собеседник он был прекрасный, и Кларк слушал его с удовольствием.

Юлиус был лично знаком со знаменитой поэтессой Эмили Дикинсон, которая

покончила с собой, не вынеся иезуитской травли литературного истеблишмента. Он выразительно прочитал несколько ее стихотворений, полных тоски и силы.

— Может быть, в нужный момент рядом с ней просто не оказалось друга, — хрипло басил Юлиус, — но главная причина известна — немилость власть имущих. Правда, у нас это называется иначе — защита демократии. Как только кто-то раскопает это зловонное болото под названием коррупция, тут же появляются болотные духи ФБР и начинается травля. И эта реакция практически неодолима. Я не вижу социальных сил, способных ее приостановить, а тем более нейтрализовать. Ваш случай тому подтверждение. Вы, полковник, заставили всколыхнуться весь государственный омут, и я просто поражен, что вы еще до сих пор живы.

— Может быть, с нами решили поиграть в кошки-мышки? — пробормотал Кларк, поглядывая на Шарлотту.

Триммер покачал лысой головой.

— Пентагон не стал бы так рисковать, ведь вы теперь — что бомба замедленного действия, вернее — один из компонентов бинарного боеприпаса, если употребить военные термины.

— Второй компонент — журналисты?

— Правильно, журналисты. Или демократы из лагеря Вартана, члены конгресса по делам разведки и представители Совета Безопасности ООН. Вы даже не представляете, каких размеров скандал может произойти, соединись вы со своими «компонентами»! Если подробности дела просочатся в печать, а тем более за океан, — под угрозой окажется вся программа СОИ. Ведь Пентагон теперь делает ставку именно на «скорпион». Конечно, налогоплательщик — обыватель и дурак, но и он не захочет за свои собственные деньги получить выстрел в спину, да еще из нового секретного оружия.

Кларк усмехнулся.

— С таким образом мыслей вы можете попасть в списки неблагонадежных.

Юлиус меланхолически кивнул.

— Я давно занесен в эти списки. Я старик, мне уже нечего ждать от жизни, а вот вам…

— Давайте поговорим о чем-нибудь другом, — прервала старика Шарлотта. — Я сварю сосиски, и мы поужинаем.

Триммер закурил трубку, расслабленно двинул рукой.

— Возьмите все в холодильнике, а нам принесите пива.

Пока Шарлотта готовила ужин, Юлиус в перерывах между затяжками и глотками пива сообщил Кларку кое-что интересное о шерифе Арчибальде Нормане.

— Парню всю жизнь не везло, несмотря на то, что он из богатой семьи и закончил университет. Мать умерла рано, отец женился на другой, мачеха невзлюбила пасынка — обычная история. В университете кто-то ограбил квартиру профессора, а свалили на него. Скандал замяли, но репутацию парню испортили. Девушка, на которой он хотел жениться, отвернулась от него. Вдобавок и отец под давлением новой жены перестал финансировать сына, и тому пришлось заканчивать

университет, перебиваясь с хлеба на воду. А как только он получил диплом, тут же переехал в Джэксонвилл и стал шерифом. Что в нем нравится, так это его неиссякаемая вера в лучшее в человеке. Я-то, положим, имею прямо противоположное мнение на сей счет, но уважаю чужие убеждения, завоеванные такой ценой.

— Мне он тоже нравится, — кивнул Кларк, не покривив душой, и посмотрел на часы: Арчибальд обещал уладить дела, разузнать все, что можно, и вернуться к десяти.

Триммер допил пиво и вытер губы.

— Он парень видный, и мне жаль, что Лотта раньше повстречала тебя. Тебя я не знаю, — Юлиус шевельнул рукой, словно извиняясь, — хотя против ничего не имею. Если Лотта выбрала, значит, достоин. Правда… — Старик посмотрел сквозь стакан на свет, — любят иногда и не за достоинства…

Кларк промолчал.

Хозяин включил телевизор. Шла передача «Женщины и быт». Сначала президент, сверкая улыбкой, сделал несколько комплиментов очередной «Мисс Америка», потом, прерываемая рекламой спичек, электрозажигалок, кофемолок, термоплит, электронных кухонь, началась рок-вакханалия, перемежаемая, в свою очередь, профессиональными советами женщинам, вложенными в уста популярной киноактрисы Фей Даноуэй, как и из чего приготовить завтрак, обед и ужин.

Триммер послушал с минуту весь этот винегрет, выругался и выключил телевизор.

— Женщины, — пробурчал он. — Для быта, для семьи, для политики — все вранье! По мнению моего бывшего друга, прокурора Монтесквью, женщины создают в коллективе атмосферу сексуальной озабоченности, именно поэтому их не следует вводить в мужские коллективы.

— Дон, — позвала из кухни Шарлотта, — помоги.

Триммер сморщил лицо в улыбке.

— Иди, иди… Надоело, наверное, слушать мое брюзжание.

Кларк запротестовал, но старик махнул рукой.

— Не трать слов, я привык. Вижу, ты молчун, значит, умеешь сдерживать порывы. И все же нельзя ли было сделать иначе — не ломать этот ваш «скорпион»?

Кларк встал.

— Да я уже и сам не знаю. Погиб мой друг… и с ним еще трое, не лучшие из людей… Хотя имею ли я право судить других? Не знаю…

Юлиус кивнул, глаза его закрылись — старик задремал.

Дональд на цыпочках пошел на кухню, где его встретили объятия Шарлотты.

— Сколько можно говорить о политике? — шепнула она, целуя его в подбородок. — Юлиус способен заговорить любого, политика — его конек.

— Но он действительно много знает.

Кларк обнял девушку с такой силой, что она ойкнула, засмеялась.

— Раздавишь!..

— И вообще у тебя хорошие друзья.

— Правда? — обрадовалась Шарлотта. — А я боялась, что тебе они не понравятся. Я видела, как ты смотрел на Арчи… — Темное облачко легло на ее лицо, в глазах набухли слезы. — Крис был… он добрый, всегда помогал…

Кларк молча погладил ее по щеке.

— Корми нас, вот-вот явится Арчибальд.

Шарлотта улыбнулась сквозь слезы и принялась сервировать передвижной столик.

Они поужинали и не успели убрать со стола, как пришел шериф.