Пират

Роббинс Гарольд

— Не вижу, каким образом, — сказал Харрис.

— Мы должны были поступить так же, как в тот раз. И война уже была бы закончена.

— И общественное мнение во всем мире было бы против вас, — сказал Харрис.

— Сейчас оно нам очень пригодилось, — отпарировал Бен Эзра. — Но я что-то не вижу, чтобы какие-то войска спешили нам на помощь.

— Это не имеет отношения к делу, — быстро сказал Эшнев. — Мы собрались с другой целью, генерал. Мы здесь, чтобы выслушать вашу оценку ситуации.

— И чтобы проигнорировать ее, как в

прошлый раз, — ехидно докончил фразу Бен Эзра. Но увидев в глазах Эшнева боль и отчаяние, сразу же сменил тон. — Прошу прощения, друг мой, — мягко сказал он. — Я забыл, что вам досталось куда больше, чем мне.

Эшнев не ответил.

Бен Эзра посмотрел на американца, сидящего по другую сторону стола.

— Вместе со старостью приходит и одиночество.

Ни один из сидящих за столом не проронил ни слова.

— Не будете ли вы столь любезны, джентльмены, ответить на мой вопрос? — сказал он.

— Скажите мне, чего ради вы тут собрались? Ведь вам должно быть столь же ясно, как и мне, что ничего не произойдет, ничего не изменится и ничего не будет сделано.

— Это неправда, генерал Бен Эзра, — запротестовал полковник Уэйгрин. — Мы с величайшим уважением относимся и к вашему мнению, и к вашим идеям.

Бен Эзра улыбнулся.

— Как и я к вашим. Если бы я только мог понять их. Я так и не могу разобраться, любите ли вы нас или ненавидите.

Эшнев снова попытался вернуть встречу к первоначальному замыслу разговора.

— Вы получили досье Аль Фея?

— Да, — Бен Эзра кивнул.

— И к каким вы пришли выводам?

— Будь арабы поумнее, они могли бы распустить свои армии и без единого выстрела завоевать весь мир.

— Каким образом? — спросил Харрис.

Бен Эзра позволил себе улыбнуться.

— Очень просто. Купить его.

Никто не рассмеялся.

— Война уже проиграна, и вы это знаете — сказал старик.

— Что вы имеете в виду? — спросил Уэйгрин. — Еще не вечер. Израильтяне двигаются вглубь Египта и Сирии. Садат уже заговорил о мире. Он знает, когда надо отступить.

— Он знает, что одержал победу, — угрюмо сказал Бен Эзра. — Он поставил перед собой цель восстановить веру арабов в себя и их гордость. Этого он добился. Арабские солдаты дрались мужественно. Их честь восстановлена. Это то, чего он и хотел добиться. — Он вынул из-под накидки пачку бумаг. — Мы еще можем выиграть войну. Но это зависит от того, сколько вы нам дадите времени.

— Я не совсем понимаю вас, — сказал Харрис.

— Нам нужно еще две недели, — сказал Бен Эзра. — Мы должны окружить Каир, оккупировать Ливию, с одной стороны, и взять Сирию. Если мы это сделаем, то тогда нам удастся поломать хребет намечающейся нефтяной блокаде, если же нет, то тогда наша изоляция станет только вопросом времени.

— Каким образом мы можем предоставить вам время? — спросил Харрис. — Россия уже все упорнее настаивает на прекращении огня.

Бен Эзра посмотрел на него.

— Не может быть, чтобы

вы были настолько глупы.
–

Он с сокрушением покачал головой.

— Где была Россия, когда победа клонилась в сторону арабов? Она пыталась защитить нас требованием о прекращении огня? Нет. Она молчала, пока военная удача не склонилась в другую сторону. Теперь она хочет прекращения огня, чтобы спасти свое положение. Теперь у арабов самое лучшее оружие, о котором они могли только мечтать — эмбарго на нефть. Оно прикончит западный мир быстрее, чем атомная бомба.

— Если мы сможем контролировать ливийскую нефть и сирийские трубопроводы, эмбарго сойдет на нет. Если нужно, мы сможем снабжать весь мир. Иордания тут же откажется от вмешательства и угрозы с ее стороны не последует.

— Но если нам это не удастся, вся мировая экономика полетит к чертям. Арабы заставят мир расколоться. Франция постарается немедленно воспользоваться ситуацией и нарушить единство Европы. Япония будет вынуждена пойти на сделку, так как восемьдесят процентов своей нефти она получает из арабских стран. Постепенно, шаг за шагом, арабы заставят все страны мира отвернуться от нас. И я не могу проклинать их, потому что вопрос собственного выживания так же важен для них, как и для нас наше собственное.

— Если война будет перенесена на территорию Ливии и Сирии, может вмешаться Россия, — сказал Харрис.

— Сомневаюсь, — сказал Бен Эзра. — Они не меньше вас боятся скрытой конфронтации.

— Это ваша точка зрения, — холодно сказал Харрис.

— Верно, — сказал старик. — И тем не менее, если ваш мистер Киссинджер несколько притормозит, мы сможем реализовать ее.

Харрис посмотрел на Эшнева.

— К счастью, ваше правительство ведет другую политику, — сказал он.

Эшнев неохотно кивнул.

— Да, другую.

Харрис снова повернулся к Бен Эзре.

— Именно мистер Киссинджер надеется в течение ближайших двух недель добиться эффективного прекращения огня.

— Передайте ему мою благодарность, — саркастически сказал Бен Эзра. — Он может считать себя Невиллем Чемберленом семидесятых годов.

— Я считаю, что эта дискуссия выходит за рамки нашей встречи, — твердо сказал Харрис, — и что ее тема должна решаться на более высоком уровне. Сейчас нас гораздо более интересует все, что нам известно об Аль Фее.

Бен Эзра посмотрел на него.

— Не думаю, что мы может что-то предпринять относительно него, кроме того, что молить бога в надежде, что он будет продолжать сопротивляться давлению экстремистов и по мере сил придерживаться среднего курса. Он, наверно, больше всех остальных богатых шейхов не заинтересован в том, чтобы бросать на чашу весов все свое богатство и влияние. Но все они идут по лезвию бритвы. И как долго им удастся сохранять равновесие, об этом остается только гадать. — Он повернулся к Эшневу. — Если ли у вас какая-нибудь информация о нем с момента начала войны?