Пиратский граф
Шрифт:
Охрана отжала людей, давая мне спокойно пройти внутрь и при виде меня тут же подбежал кто-то из служащих, низко кланяясь.
— Граф хотел бы заложить перстень, ему нужна наличность на сегодня, — Бернард обратился к нему.
— Разумеется ваше сиятельство, — иудей продолжая бить поклоны, показал рукой пройти за ним.
Бернард общался с ним и решал все вопросы по оценке и подписанию договора, давая мне осмотреться.
Что же, иудеи не понимая для чего я внедрял все совершенствования, в виде большого зала, отдельных оценочных кабинок или
Договора тоже претерпели изменения, и если в моих серых зон для церкви не было, то здесь использовались привычные им тройные договоры и страховки, используемые и в ростовщичестве, и на которые всегда с подозрением смотрела церковь. Так что — это здание было китайской подделкой, как сказал бы Евгений Орлов, по сравнению с моим ломбардом, но нем не менее оно работало и явно приносило прибыль.
— Едем в квартал мудехар, — приказал я, когда выйдя из этого подобия моего ломбарда, я сел обратно в повозку.
Арабская копия, с копии иудейской была вообще просто частью ростовщической конторы, находилась в том же помещении, просто оказывала дополнительные услуги, размывая сам факт того, что я старательно отделял ломбарды от ростовщиков, чтобы не попадать под церковные запреты. С такой же организацией труда, что я увидел здесь, до запрета и моих финансовых заведений, был ровно один шаг и я это прекрасно понимал.
— Едем в наш ломбард, — скрипя зубами сказал я, выходя из этого «арабского чуда» финансовой мысли.
К удивлению Иосифа Колона, он сегодня работал, в нём даже была парочка дворян, и хотя иудеи придерживались всех стандартов, которых не понимали, но поддерживали, зная, что их за нарушение оштрафуют, всё же особой активности в заведении не было, как раз из-за отсутствия в нём посетителей.
Выйдя из здания, которое по уровню сервиса и услуг, а также тому, что не было в договорах даже намёка на проценты, стояло на голову выше всех отсмотренных мной ранее подделок, я понял, что столкнусь с такой проблемой во многих городах, а это значило вопрос нужно было решать не снизу, а сверху.
— Иосиф, — обратился я к иудею, который сидел напротив меня в повозке и молчал, давая подумать, — съезди к дворцу Борха, договорись о встрече на послезавтра, также их попроси пригласить на неё двух-трёх епископов, желательно из их же семьи.
— Конечно сеньор Иньиго, — кивнул Иосиф.
— Бернард, а ты найди глав общин иудеев и мудехар, я хочу с ними поговорить завтра, — обратился я к швейцарцу, — может быть это недоразумение, и мы решим всё миром.
— Займусь с самого утра сеньор Иньиго, — ответил он.
Когда мы вернулись домой, то оказалось, что сеньора Фараджа искать не было нужды, он сам приехал ко мне и ждал в гостиной, вместе со
— Ваше сиятельство, — Фарадж поднялся и поклонился, когда меня внесли в комнату.
— Сеньор Фарадж, рад вас видеть, — кивнул я, — может вы порадуете меня хорошими новостями?
— К сожалению сеньор Иньиго, их у меня нет, — разочарованно вздохнул он, — после того печального случая и конфискации вами корабля, серьёзные капитаны пиратов отказываются идти с вами на переговоры. Я что только не предпринимал, но всё бесполезно, а везти вам тех из них, кто не слишком надёжен, я уже не посмел.
— Благодарю вас за экономию моего времени сеньор Фарадж, — улыбнулся я, меняя тему, — как хорошо, что вы пришли ко мне сами, я хотел с вами поговорить об одном деле, но делать это на пустой желудок было бы настоящим преступлением. Составите мне компанию за ужином?
— Почту это за честь сеньор Иньиго, — согласился он и мы пошли в другую комнату, где слуги стали накрывать на стол. Причём только наши слуги, как и повар, которых я привёз с собой. Все же нанятые Алонсо здесь, занимались только работой по дому и уборкой, не имея доступа к еде.
— Ваши братья, как всегда молчаливы, — утолив немного голод, я обратился к ним, чтобы продолжить разговор.
— Мы привыкли больше слушать, чем говорить ваше сиятельство, — улыбнулся один из них, — к тому же наш брат выражает общее мнение.
— Весьма похвально, что уважение к старшим у вас в почёте.
— Так о чём вы хотели поговорить с нами сеньор Иньиго? — обратился ко мне Фарадж.
— Ломбарды, — кратко и ёмко обронил я слово, — вы знали о том, что это моя идея?
— Да сеньор Иньиго, — честно ответил он, — но они приносят деньги, и не открывать свои, когда открылось столько иудейских, мне бы не позволили старейшины.
— То есть если я закрою иудейские… — начал я, а он за меня закончил.
— Мы тут же закроем свои, сеньор Иньиго, мы не идиоты, чтобы соперничать с вами, — быстро продолжил он, — я повторюсь, они были отрыты у нас только чтобы были такие же услуги, как и у их ростовщиков.
— Хорошо, спасибо за честность сеньор Фарадж, — довольно кивнул я, — за этим я и приехал в Валенсию.
— Я так и подумал, когда мне доложили, что видели вас в одном из наших ломбардов, — довольно кивнул он, — только позвольте вас предупредить об одной вещи.
— Какой же? — удивился я.
— Валенсия — многонациональный город, сеньор Иньиго, — многозначительно сказал он, — здесь много арабов и иудеев, так что ваши, как бы это правильно сказать, суровые методы, у нас не пройдут, поскольку в Валенсии мы чувствуем за собой силу.
Я широко улыбнулся.
— Сеньор Фарадж, благодарю вас за заботу обо мне, но вы забываете всего одну маленькую, но существенную деталь, — продолжал улыбаться я, смущая его своей улыбкой, — вы все — иноверцы.
— Это так сеньор Иньиго, — не понял меня он, — но законы королевства дают нам весьма широкие права.