Пираты Каллисто (сборник)
Шрифт:
– Ты… Ты слишком горд, чтобы сражаться с Блуто у ворот… Слишком горд, чтобы обнажить против Блуто меч, ты, грязный хореб! Теперь ты сражаешься с Блуто, сталь против стали… И как тебе это нравится? – рычал он, его покрасневшие глаза блестели сумасшедшим блеском, и белая пена показалась в углах рта.
Я берег дыхание и не отвечал на его грязные оскорбления. Я решил убить его как можно быстрее, но, как я вскоре убедился, нелегко сражаться с человеком, который, как сумасшедший, непрерывно наносит огромной силы удары. Я продолжал пятиться от его круговых взмахов,
Он начал ругать меня, говорить, чтобы я остановился и сражался с ним, как мужчина, а не отступал трусливо. Но я не обращал на это внимания, осторожно выжидая промаха.
Неожиданно возможность появилась – широкий взмах оставил его грудь на мгновение беззащитной. Именно этого я ждал и потому сделал выпад, кончик моего оружия погрузился в мясистое плечо, как раз над сердцем.
К моему изумлению, это его не остановило, он даже не замедлил своих взмахов. Завизжал, как раненая свинья, но скорее от гнева, чем от боли. И удвоил свои усилия, нанося страшные удары, от которых мою шпагу бросало из стороны в сторону, как тонкую иглу.
Очевидно, он настолько разъярился, что буквально не чувствовал боли. Чтобы остановить этого безумца, потребуется удар прямо в сердце.
Мы обходили комнату по кругу, я продолжал отступать. Каменная комната гудела, как кузница, от ударов стали о сталь. Я нащупывал путь осторожно, опасаясь споткнуться о какое-нибудь препятствие: я не видел, что у меня за спиной, и не решался хоть на мгновение отвести взгляд от Блуто.
Мне удалось коснуться его горла и предплечья, но это были небольшие порезы, немало крови, должно быть, больно, но они не могли остановить его или даже замедлить.
Теперь кровь и пот текли с него потоком, пена покрыла рот, но он продолжал идти вперед, не показывая ни малейших признаков усталости.
И тут, совершенно неожиданно, схватка закончилась.
Один неуклюжий сильный удар застал меня врасплох, и моя шпага сломалась у самой рукояти. Я понял, что совершенно безоружен.
В маленьких свиных глазках горело пламя убийства, Блуто торжествующе, как зверь, зарычал и размахнулся своей саблей.
Вместо того, чтобы отпрыгнуть в сторону, как он ожидал, я пошел на большой риск и прыгнул вперед, сблизился с ним.
Я по опыту знал, что в минуты большой опасности, когда все кажется потерянным, нужно делать то, чего совершенно не ожидает противник. Так можно выхватить победу из слюнявых челюстей поражения. И никогда еще не оказывался так прав, как в это мгновение, когда устремился в объятия обезумевшего великана.
Он совершенно не ожидал этого, обе его руки с тяжелой саблей были подняты над головой, и когда
А я – на него, как кошка джунглей.
Рукоять шпаги в моей руке бесполезна. Лезвие сломалось у самой рукояти, но оставался острый зазубренный кусок.
Этим куском я разорвал горло Блуто!
Шатаясь, тяжело дыша, я встал на ноги. Блуто умер в потоке крови. На лице его появилось выражение крайнего недоумения. Думаю, он так и не понял, что убит, пока глаза его не остекленели, широкая грудь не вздрогнула в последний раз и не застыла.
Я не хотел убивать беднягу, глупец сам захотел этого. Схватка насмерть, меч против меча, но это его смерть.
Я оставил его лежать в луже крови.
Забрав его саблю вместо своей и прихватив подсвечник со стола, я отправился в глубины Ям Шондакора на поиски своих друзей.
Потребовалось, вероятно, несколько минут, но мне они показались часами. Может быть, уже сейчас Дарлуна стоит перед отвратительным идолом Черного Легиона, а Ул скрепляет ее брак с этим подлым скользким ничтожеством, которому я служу.
Большинство камер оказались пусты, тусклые зловонные каморки с грубыми деревянными скамьями и грудой вонючей соломы. В других были обитатели – мертвецы.
Я быстро прошел вдоль первого коридора, останавливаясь перед каждой камерой и приподнимая подсвечник, чтобы осмотреть темное помещение, потом шел дальше.
Отвратительные голые хоребы – хищные грызуны Танатора, иногда достигающие размера небольшой собаки, – с визгом разбегались от света. Я бросил взгляд на то, что служило им пищей, и торопливо отвернулся, борясь с тошнотой.
Но вскоре при свете дрожащего пламени свечи я увидел желанное зрелище: Лукор, бледный и растрепанный, был прикован к одной стене грязной камеры, а тощий, с торжественно неподвижным лицом и мигающими огромными черными глазами Коджа – к другой.
– Эй! Джандар, это ты? – с радостью воскликнул старый учитель фехтования. – Мой мальчик, никогда глаза мои не видели более желанного зрелища!
Я предусмотрительно снял с пояса Блуто кольцо с ключами; немного повозившись, нашел нужный, открыл дверь камеры и снял со своих товарищей цепи.
– Я рад, что успел до того, как вас начали допрашивать, – сказал я, помогая им снять цепи. – Вы не ранены? С Легионом шутки плохи.
Лукор фыркнул, расправляя одежду и приводя в порядок маленькую седую бороду.
– Вовсе нет, мой мальчик, вовсе нет! Была небольшая стычка перед тем, как нас обезоружили, Коджа прикончил нескольких кривоногих своим мечом, я преподал другим небольшой урок фехтования; но у нас ничего, кроме легких царапин, – самодовольно закончил он.
Коджа молча смотрел на меня, когда я снимал с него цепи.
– Приятно снова увидеться с тобой, Джандар, – сказал он наконец своим невыразительным голосом. Я похлопал его по верхней груди и сказал, что тоже счастлив видеть его.