Пираты Короля-Солнца(ч1-5,по главу19)
Шрифт:
…. * Картина под названием " Диана на охоте" является портретом Дианы де Пуатье, герцогини де Валантинуа и любовницы Генриха II. Король, безумно влюбленный, беспрестанно требовал от своих художников картин с изображением богини охоты Дианы и… желательно, в обнаженном виде.
Создатель картины – Антуан Карон / 1521-1599/. " Габиэлла Д'Эстре и ее сестра" – популярнейший сюжет эпохи – туалет дамы. Придавал портрету оттенок легкой эротики. Самым модным портретистом того времени был Франсуа Клуэ. Картины из королевской резиденции в Фонтенбло.
…
– Обычно пираты лишали девиц невинности, мы же, напротив, восстанавливаем невинность этой молодой особы. Я, впрочем,
– Замолчите лучше и никогда не произносите ее имя при Рауле, – сказал Серж, – Король никому ее не отдаст. И сейчас уже не имеет значения, спит Людовик с Лавальер или нет. Не имеет значения, в каком виде была изображена Лавальер на том портрете. Проехали, ясно?
– Не совсем, – сказал Шарль-Анри, – Утверждая столь категорично, что мадемуазель де Лавальер особа добродетельная / а я, признаться, узнав известную вам историю, считал ее самой обыкновенной придворной шлюхой / вы, господин де Монваллан, вносите сумятицу в мою доселе спокойную душу.
– Как так? – спросил Гугенот, – Вы-то тут при чем?
– Вот при чем, – сказал Шарль-Анри, – Я дрался с ее братом, Жаном де Лавальером. Правда, нас разняли. Преподаватели.
– Где? – спросил Гугенот, – Вот, Пираты, у нас растет достойная смена. Кто кого вызвал?
– Жан меня вызвал. Дело было так. Граф Д'Аржантейль, наш полковник, с Бофором и пышной свитой заявился в Блуа, где ваш покорный слуга учился в коллеже. Герцог куда-то смылся по своим делам, а я, проведав, что начинается такая интересная заваруха, решил сбежать на войну. Сказано – сделано. Графу я приглянулся. Короче, меня записали. Я и давай хвастаться перед Жаном. Жан тоже решил на войну податься. Граф сначала проникся, но, узнав его имя, отказал. Жан заявил, что будет ждать Бофора. Вскоре и Бофор явился. Помнится, был вечер, уже почти ночь. Бофор спросил, что мы хотим. Я-то свое дело уже уладил, и только сопровождал Жана. Вместе удобнее перелезать через стену коллежа. Мы часто удирали от святых отцов, но это между прочим. А Бофор сначала тоже склонился к тому, чтобы взять Жана на войну. Как только Жан назвал свою фамилию, герцог переглянулся с полковником. ''Лавальер?" – "Лавальер!'' Я-то понимал их переглядки, но ребята в коллеже скрывали от маркиза всю эту историю. Кому приятно узнать, что твоя сестра – шлюха, что она нарушила клятву, данную жениху и вовсю трахается с Его Величеством? Прошу прощения, благородные господа, но именно в такой форме до воспитанников католического коллежа в Блуа дошли придворные слухи. Мы боялись за Жана, понимаете? Он в состоянии аффекта мог и сестру заколоть, и на короля поднять руку, и с моста в Сену кинуться.
– У вас же там Луара.
– Черт возьми! Но в Париже-то Сена!
– Не перебивайте! Пусть говорит!
– Словом, от Жана все тщательно скрывали. А Жанчик не знал, в чем дело и начал наседать на Бофора, точь в точь как твой Ролан. "На каком основании, – говорил Жан, – Вы мне отказываете, господин де Бофор? Вы что, сомневаетесь в моем происхождении? Я не какой-нибудь самозванец, я маркиз де Лавальер!"
– Вы еще очень молоды, маркиз, – сказал Бофор мягко.
– Но Шарль-Анри моложе меня на два месяца! – завопил Жан, – А его записали!
– Вы единственный сын, – промолвил полковник.
– Шарль-Анри тоже. А у меня еще сестра есть!
– Вот именно, сестра, – вздохнул герцог, – Короче – нет, я сказал.
– Вы относитесь ко мне предвзято, я же вижу! – опять закричал Жан, – Мне нет дела до того, какие у вас были разногласия с моим отцом в прошлом, но сейчас вы не имеете права мне отказывать! Что вам моя
– Ваша сестра не выйдет замуж, – проговорил Бофор.
– Выйдет! – крикнул Жан, – Очень скоро! За виконта де Бражелона!
Бофор закатил глаза, а полковник выругался.
– Не морочьте мне голову, молодой человек, и возвращайтесь в свой коллеж.
– Я дойду до Его Величества Короля, – пригрозил Жан, – И добьюсь своего.
– Вот вам добрый совет напоследок – поезжайте лучше ко Двору Его Величества, – сказал полковник, – Пока Фортуна… – он закашлялся, -… благосклонна к представителям семейства Лавальер.
Бедный Жан так ничего и не понял. Мы вернулись в коллеж, перебрались через стену и, поскольку сумасшедший Жан собирался в Париж, я рассказал ему все, как мне передавали. И тогда Жан заявил: "Либо ты откажешься от своей клеветы, либо мы будем драться". Мы стали драться. Сбежались святые отцы. Меня выгнали из коллежа. Без треска. Я уже был не школяр, а гвардеец! А Жану ничего не было. Лавальер! Наши преподаватели тоже были в курсе. Тогда же Жан получил письмо из Парижа от сестры. Но в письме Луиза сообщала брату только о своем разрыве с виконтом, причем, по ее словам, именно он был инициатором разрыва. О короле она ничего не писала. А дальше я не знаю, что у них там было. Остался ли Жан доучиваться или поехал в Париж выяснять кто прав, кто виноват – мы, бывшие друзья, расстались очень холодно. Не скажу враждебно, но и не так тепло, как встречались обычно после летних каникул.
– А ты ему напиши, – посоветовал де Линьет.
– У меня и без Жана уйма корреспонденции, – заявил Шарль-Анри.
– Виконт прав, – заметил Гугенот, – Мальчишки упорствуют в заблуждениях, мужчины признают ошибки.
– А ведь пирушка организовывалась с тем, чтобы расслабиться и забыть о проблемах, – проговорил де Невиль, – Что-то мы затихли и носы повесили.
– Потому что давно не пили! – заметил Серж,- Как хотите, господа, но после откровений господина художника и нашего молодого волонтера не обойтись без агуардьенте. Опрокиньте – и сразу налегайте на ветчину. По полной – и вперед!
12. РОЗА И КРЕСТ.
Серж де Фуа хотел придать беседе легкий, непринужденный характер и не затрагивать тем опасных и печальных, но он внимательно посмотрел на напряженные лица собравшихся, и то ли он все-таки плохо контролировал себя, то ли поэт, влюбленный в прелестную и отважную дочь трусливого и вероломного Гастона Орлеанского взял верх над бесшабашным гулякой, но вице-король сказал вполголоса:
– А знаете, мой юный друг, во всей этой истории самый несчастный не кто иной, как Жан де Лавальер. Если, конечно, он такой как мы, а не как они…титулованные лакеи.
– Жан такой как мы, – горячо воскликнул Шарль-Анри, – И поверьте мне, господа, Жан был бы нам добрым товарищем! Жаль, очень жаль, что Жан не с нами. Он с детства мечтал о морских приключениях. Жан мне много чего рассказывал о тех временах!
– Тогда мне вдвойне жаль юного маркиза,- все так же меланхолически продолжал Серж, – Если он дорожит своей честью, если у него представление о чести рыцарское, в наше время архаичное, а не придворное, то титул ''брат фаворитки'' – этим все сказано. Потому ваш полковник и посоветовал Жану искать счастья не в опасных походах, а при Дворе Его Величества.