Пираты сибирского золота
Шрифт:
Во время работы на приисках он скопил вместе с долей от грабежей почти семь пудов золотого песка. На берегу Вилюя, в одном из распадков, имел тайник, где, кроме золота, было спрятано оружие, продукты и тёплая одежда. Когда стало понятно, что разбойники его не хотят слушать, торопят, — сообразил, что те могут нарваться на серьёзное сопротивление золотодобытчиков. И ещё он мечтал для себя поскорее убраться с золотом из этих гиблых мест и стать купцом первой гильдии. Это его дело — последнее в здешних местах.
Побег из старательского посёлка произошёл до нападения на прииск. Сильную стрельбу он слышал уже лёжа в беспомощном состоянии на едва приметной тропе тайги.
В посёлке собаку знали, и никто на неё особого внимания не обратил, а она явно кого-то искала, бегая между домиками. К вышедшему из казармы Егорычу пёс бросился с радостным лаем. Тот первым делом ощупал ошейник. Нет ли знака — кусочка коры. Его не было. Собака между тем, схватив его за штанину выше сапог, потянула за собой. Потом отбежала в сторону и опять подбежав, схватила за штаны и вновь потянула. Егор смекнул, что животина куда-то его зовёт. Прицепив кобуру с пистолетом к поясу и кликнув двух казаков, они отправились вслед за бегущей впереди собачкой.
Собака кого-то облаивала, оставаясь на месте. Подготовив оружие, люди вышли на лежавшего во мху Фрола. Тот что-то бессвязно бормотал.
— А вот и Фролушка, — серьёзно сказал Егорыч. Его хотели поднять, но он дико заорал и сник. Оглядевшись, заметили под ветками плетёный короб.
Вытащили, открыли и переглянулись. Золото с прииска.
— Однако варнак попался, — пробурчал один из казаков.
Его похлопали по щекам, пытаясь привести в себя, дёрнули за руку, от чего тот вновь заорал от боли.
— Спину он сломал, — предположил второй казак. Для Егорыча подтвердились самые тяжёлые мысли и думы об этом человеке.
Вырубили две молодые лесины, привязали между ними куртку. На импровизированные носилки перевалили вора. В этом уже никто не сомневался. Сбежавшиеся, не занятые на промывке люди, обступили вышедшую из тайги процессию. Впереди два казака несли носилки, сзади с револьвером в руке и плетёным коробом за спиной двигался мрачный управляющий.
— Бог наказал вора, — говорил Егорыч, ставя на землю вьючник с металлом. — Извольте глянуть.
Кое-кто из самых любопытных подошёл, а заглянув вовнутрь, молча удалился.
— Вот те и начальничек, фартовый золотничник, командир, а вор. Положите его в казарме, напоите чаем, а ты, — обращаясь к одному из казаков, приказал Егорыч, — неотступно находись при нём.
Сам отправился взвесить и ссыпать принесённый из тайги металл. Золота оказалось один пуд, 39 фунтов, 25 долей [17] . Всё золото было крупным со многими самородками. Один из них весил 3,5 фунта [18] . Когда самородки были переложены в железный ящик, в глаза бросилось, что в среднем они были крупнее, чем те, что уже здесь лежали.
17
Это почти 32,5
18
1 кг 433 г.
— Ишь, гад, самые видные самородки тянул. Иуда. Лекарь обмыл и осмотрел Фрола. Позвоночник оказался переломанным в двух местах. Болезного, несмотря на его крики, привязали к гладкой доске, приложив её к спине так, чтобы она фиксировала сложенный опорный столб человека. После чашки сладкого чая он уснул и проспал до утра. Егорыч явился утром и, глядя на открывшего глаза и спеленутого, как кокон бабочки, Фрола, спросил:
— Как это ты, Фролушка, с хунхузами снюхался? Про то, как воровал золото, сам знаю. Я тебе, паскуде, верил, как себе, а ты что удумал. Отвечай!
Фрол выдавил из себя, что никаких хунхузов не знает, а по поводу золота каяться не намерен. Не повезло, знать такая судьба, и замолчал. Управляющий понял, что так Фрола не проймёшь, но тут казак, что-то сообразив, предложил:
— Давайте его, господин управляющий, на этой доске зароем в землю. Всё равно подохнет!
— Хорошая идея, — обрадовано вступил в игру Егорыч, которому необходимо было знать про эту шайку, не истреблённую до конца во время набега на прииск.
Фрол отлично слышал сей разговор, и в его тёмных глубинах зашевелился страх. А что вдруг живым зароют в землю? Привязанный к доске и вместе с ней к лежанке, горемыка ни на что повлиять, а тем более что-то сделать не мог, но перспектива быть живым зарытым в землю его потрясла. Казак, предложивший схоронить пленника, служил на турецкой войне в разведке и знал, что предлагает. Опыт в дознании пленных христиан, служивших у турок, имел, хотя по этому поводу молчал, как рыба, по известным причинам.
Егорыч понимал, что ему и всем на прииске покоя не будет, пока они не узнают, кто напал и их возможные планы на дальнейшее.
Он решил ещё более серьёзно надавить на психику пленного. Привёл с собой ещё двух охранников с заступами (лопатами по-современному), оставил их на улице, а сам, войдя в казарму, приказал казаку позвать двух человек для рытья могилы.
Фролу он ещё раз предложил рассказать ему о хунхузах и как тот с ними свёл знакомство. Тот молча сопел, а когда казак вышел, спросил, не боится ли Бога Егорыч, желая зарыть его живым. На это управляющий резонно заметил:
— Сам-то Бога не боялся, когда на посёлок со старателями навёл разбойников, — и сообщил бедолаге о людских потерях прииска в результате налёта и бедах стойбища туземцев.
Тут вошли двое с лопатами, и Егорыч поставил им задачу вырыть яму размером в маховую сажень [19] и глубиной в два аршина [20] , но не на новом кладбище, а в лесу между посёлком и участком добычи золота. Те, ответив: «Рады стараться!», удалились. Фрол молчал до тех пор, пока его не подтащили к яме. Увидев свеженасыпанную тину возле ямы, он начал торговаться, что, мол, если он всё расскажет, то чтоб его отправили в богадельню Иркутска и оставили в покое. Мол, все траты на это он компенсирует и никто в накладе не будет.
19
Маховая сажень — 1,76 м.
20
Аршин— 71,12 см.