Пираты Сомали
Шрифт:
– Зря ты так, – покачал головой Виноградов. – Он красиво ушел. Как мужчина.
Боец пожал плечами и встал на свое место у переборки.
Пока он отсутствовал, в салоне наладилась вполне рабочая и деловая обстановка. Иванов с толстяком сидели уже не напротив, а рядом – бок о бок, – склонившись над свежими рукописными схемами и чертежами. Пленный не только на вполне сносном английском отвечал на вопросы. Он и сам о чем-то рассказывал – да так быстро и много, что подполковник иногда даже не успевал делать записи и пометки на карте…
– Ну что, господин
– Всегда готов, товарищ подполковник!
– Да ладно тебе, – отмахнулся Иванов, сгоняя с лица довольную улыбку.
– Чему радуешься?
– Адреналин… Короче, ребята уже переключили бортовой компьютер на обратный курс. У них ведь там, оказывается, были записаны все координаты и прочая дребедень, чтобы возвращаться на базу.
– Понятно, – кивнул Виноградов. – Полетим, значит, на автопилоте… а потом что?
– А потом – как обычно. Придется пострелять.
В салон захваченного у пиратов катера из ходовой рубки высунулась радостная физиономия радиста:
– Связь установлена, командир!
– Сообщения закодированы?
– Так точно!
– Передавай, – распорядился подполковник.
Почесываясь, он поднялся со своего места и сделал несколько разминочных движений руками – при этом толстяк каждый раз вжимал голову в плечи и жмурил глаза.
Жалкое зрелище. И смех и грех.
– Да не бойся ты, жаба старая! Живи пока… Парни, а никто не хочет немного перекусить? Нет возражений? Ну, тогда проверьте на камбузе. У них тут наверняка должен быть приличный кофе…
К месту высадки катер приблизился поздним вечером.
Сумерки в этих широтах очень коротки, поэтому тонкая черная полоса береговой линии, показавшись на горизонте, почти сразу растаяла в наступившей темноте.
– Авантюра, – вздохнул Виноградов.
– Посмотрим…
Если верить тому, что рассказал толстяк, пресловутый и неуловимый Али Сиад Юсеф действительно находился сейчас у себя дома, на побережье, вместе с немногочисленной личной охраной, но зато с многочисленными женами, чадами и домочадцами. А на сегодняшний морской разбой, на перехват одинокой «Альтоны», которая должна была оказаться достаточно легкой добычей, он отправил любимого старшего сына Хусейна – так сказать, в воспитательных целях, чтобы наследник пиратской империи мог проявить себя в деле и набираться необходимого опыта.
– Ох, мама родная! – неловко повернувшись в тесноте салона, Владимир Александрович задел локтем приклад чужой автоматической винтовки: – Коммандос… смотри, не утони со всем этим железом.
– Постараюсь, – невозмутимо кивнул сидящий рядом морской пехотинец. Помимо винтовки и запасных магазинов, на плече у него висел похожий на игрушку пистолет-пулемет «стерлинг», а куртка бугрилась от дюжины рассованных по карманам ручных гранат. И еще, разумеется, пистолет за поясом, нож, индивидуальный пакет…
Впрочем, и сам Виноградов, и другие ребята из команды подполковника Иванова также очень напоминали сейчас рекламные экспонаты с выставки вооружений и специальной военной техники. Каждый подобрал себе экипировку по вкусу и по боевой задаче – благо, содержимое перенесенных с «Альтоны» ящиков предоставляло такую возможность практически без ограничений.
– Кому-то что-то еще не
– Все понятно, командир.
– Нет вопросов.
– Первый раз, что ли?
– Главное, чтобы не в последний, – в голосе подполковника не было и намека на шутку.
По мере приближения к берегу волнение океана почему-то усилилось. А может, это было связано и со временем суток – во всяком случае, катер все чаще подпрыгивал над водой, то и дело заваливаясь на борт от полученного тычка.
– Никого не укачивает?
– Нормально.
– Порядок…
В салоне и спальных каютах было накурено, тесно и душно. Однако наружу никто не высовывался вот уже больше часа: приказ.
Владимир Александрович посмотрел в направлении иллюминатора и хмыкнул:
– Неплохо придумано… Прямо кукольный театр.
Встречный ветер свистел над пустыми и чистыми палубами катера, а из рубки, примерно по пояс, торчали два человеческих силуэта – предусмотрительный подполковник все же заставил самоубийцу, сына пиратского вожака послужить интересам готовящейся операции. Его мертвое тело вытащили из кубрика, наскоро привели в порядок и усадили на шаткую пирамиду из ящиков и коробок, прямо под наполовину открытым люком.
Сооружение получилось не слишком надежное, поэтому сбоку решили подпереть труп молодого пирата живым толстяком. И теперь, в общем, все выглядело вполне естественно – в самом деле, ну почему бы двум основным негодяям не подышать свежим воздухом на пути к родной гавани? Впрочем, юноше-то было уже все равно, а вот толстяк то и дело морщился от летящих в лицо теплых брызг и норовил устроиться как-нибудь удобнее.
Наверное, люк все-таки был тесноват для двоих…
– Приготовиться! – передали по команде из рубки, куда некоторое время назад поднялся из салона подполковник.
Владимир Александрович напряженно вглядывался в темноту, по-прежнему темную и безжизненную. Если они действительно добрались туда, куда нужно, следовало отдать должное тем, кто отвечает за маскировку пиратской базы. Ни маяков, ни береговых огней…
Внезапно по глазам ударил пронзительно-белый, слепящий свет.
– Ох, твою мать! – Виноградов, зажмурившись, сделал движение в сторону от иллюминатора и непроизвольно втянул голову в плечи. Конечно, он понимал, что снаружи, через тонированные матовые стекла, разглядеть происходящее внутри катера практически невозможно, однако рефлекс оказался сильнее рассудка.
Некоторое время катер шел в перекрестии двух прожекторов.
Наконец, полумертвый от страха толстяк вырвался из оцепенения и сделал, как ему было велено, приветственный жест рукой. Один мощный луч, почти сразу же отцепившись от рубки и палубы, прочертил на воде световую дорожку в направлении берега, а второй – отошел за корму белоснежного катера, методично выискивая на волнах остальные суда пиратской флотилии.
А через считаные секунды расцвела гирляндами электрических лампочек и сама база сомалийских пиратов, отбросившая маскировку. Света было не так уж много, но, в общем, достаточно, чтобы разглядеть неподвижные силуэты строений и пальм, деревянный причал и большую толпу, собравшуюся у места швартовки. Два десятка мужчин, полуодетых, но вооруженных, какие-то женщины, дети… много детей.