Пираты в Сомали. Повстанец

Птица Алексей

Уже издалека стало ясно, что Табаки очнулся и теперь катался по земле, пытаясь развязаться. Это ему почти удалось! Подлетев к нему на мотоцикле, я соскочил с сиденья и, не говоря лишних слов, в очередной раз врезал по упрямой черепушке рукоятью теперь уже револьвера. Погрузив обмякшее тело в прицеп под покрывало, я снова сел за руль и, несколько раз агрессивно рыкнув мотором, тронулся с места, стараясь быстро набрать скорость.

Мотоцикл лавировал по улице, проезжая мимо других машин. Не доезжая до аэропорта, я съехал с шоссе и направился в сторону от города.

Сейчас лучше на время исчезнуть из Джибути. Пусть всё успокоится, а потом я достоверно изображу из себя жертву, а не охотника. Так надо, и я так сделаю. Да мне и не привыкать.

По саванне ехать было трудно. Ну да, мотоцикл — это вам не машина! Но довольно скоро я скрылся из вида за высокой травой. Сначала я хотел ехать в Холь-Холь, но пока ехал, сообразил, что это не самое лучшее решение, и передумал.

Теперь мой путь лежал к безлюдным горам, что располагались в глубине Джибути. Там можно было переждать все эти события. Воду и небольшой запас еды я захватил из дома Чёрного Льва, должно хватить на первое время. Добавив газу, я покатил дальше, оставляя чужие проблемы в клубах пыли за своей спиной.

Глава 23 Принуждение к повиновению.

Я всё ехал и ехал, ехал и ехал. Горячий бриз сдёрнул с лица Чарти покрывало, и теперь его голова безвольно стукалась о борт прицепа. «Синяки будут,— как-то безразлично подумалось мне, — да и последние мозги выбьет». Эти вялотекущие мысли немного отвлекали меня от окрестного пейзажа и от моросящего дождя, что лил не переставая. Благодаря ему всё вокруг резко изменилось: унылая серо-жёлтая действительность разбавилась яркими зелёными красками. Земля покрывалась стремительно растущей травой, деревья — листочками.

Мотоцикл еле ехал, я не видел дороги и того, что скрывалось под травой и водой. Ладно, если на змею наеду, но могу ведь и в яму угодить. Мотоцикл один, тележка прицепа тяжёлая. Я что, на себе всё оружие потащу?

Но вот впереди показалась невысокая гора, у подножия которой росли несколько деревьев. Можно тут устроиться, хотя бы ненадолго. Подъехав и заглушив мотор, я начал скидывать вещи, и первым с прицепа слетел Чарти.

— А, больно, больно, ты меня убил, — тут же загнусавил он, выдавливая из себя слёзы и надеясь разжалобить. Как маленький ребёнок, честное слово!

— Хотел бы убить — давно б убил! А я тут вожусь с тобой, на кой ты мне нужен, скажи?

— Нужен, раз не убил, — включил логику и Чарти.

— Согласен. А ты ведь давно уже очнулся, просто притворялся, что без сознания валяешься…

Чарти не стал юлить и подтвердил моё предположение невольно вырвавшимся вопросом:

— А как ты догадался?

— Как? Да ты башкой своей бестолковой перестал о борт биться. Значит, очнулся и берёг свою черепушку, чай не чужая она тебе, а своя, родная… И это правильно. Вот когда поумнеешь, я тебе её и снесу.

— За что? Как? Как это? — заголосил Чарти.

— Как? Да очень просто. Нужен мне такой, как ты человек, что банду гадюк изнутри знает. Дам я тебе задание, ты его выполнишь, потому что не с руки тебе спиной ко мне поворачиваться.

Дам второе, ты и его выполнишь, и будешь выполнять, пока однажды не поймёшь, что можешь обойтись и без меня. Вот тут я тебя и убью, умного такого. Мне ведь не умные нужны, мне нужны преданные и дисциплинированные, чтобы не думали, а выполняли. В общем, ты должен быть тупой и решительный, ясно? Ну, и гадкий, само собой. Гадкий Чарти? Как тебе?

— А почему я должен быть гадким?

— Потому что нормальные люди не смогут выполнить те задания, которые будешь выполнять ты. А ты сможешь. Цени себя!

Чарти промолчал, озадаченный моими словами. Обнажив нож, я мерзко улыбнулся и пошёл на него.

— Аааа!

— Заткнись, придурок, я же тебе уже сказал. Пока ты дурак, ты мне нужен. Дураком быть проще, дольше проживёшь! — с этими словами я перерезал ремень на его руках и ногах.

— Всё, ты свободен. Можешь идти куда угодно.

Чарти обернулся и несмело шагнул в сторону.

— Что, уже уходишь? Рано ты поумнел. Дурак остался бы на месте, потому как не знает: куда идти и чем питаться два дня, чтобы дойти до шоссе. Но ты ведь не дурак, так что иди. Чуть отойдёшь, я на тебя поохочусь. Давно я уже добычу не преследовал, соскучился по охоте на негров.

— Нет, я никуда не ухожу, я здесь.

— Правильно, дураки должны держаться вместе. Вон возьми револьвер, пригодится.

Чарти с опаской подхватил револьвер, что лежал возле прицепа, поверх покрывала. Он проверил барабан, явно удивляясь моей глупости и безалаберности. Но видимо его башка всё же пострадала, сильно ударившись о борт прицепа, и он решил рискнуть.

Убедившись в наличии патронов, он защёлкнул барабан и, резко вскинув на меня оружие, нажал на спуск.

«Бах, бах, бах, бах, бах, бах!» — грохнул выстрелами револьвер, но я по-прежнему стоял живой, а не валялся и не корчился от ран.

— Нет, пожалуй, я зря дал тебе этот шанс! Придётся всё же мозги вышибать.

Чарти бросил револьвер и с диким криком ломанулся прочь. Бегал он хорошо, к тому же страх придал ему дополнительные силы, но от судьбы, то есть от меня, не уйдёшь.

Бахнул выстрел, пуля просвистела у него над головой, и Чарти, испугавшись, оступился и упал. Однако, перекатившись по земле, он сразу вскочил и похромал дальше, пытаясь убежать несмотря ни на что. Что ж, я только поприветствовал такую жажду жизни. Мне же нужен верный человек, а не умный! Что-то не хочется, чтобы предали в самый неудобный момент.

Чарти бежал, пока я его не догнал, потом, отчаявшись, он заорал:

— Ты мертвец, ты мертвец, ты мертвец!

— Да, — не стал я с ним спорить. — Я им был, но духи Африки милостиво возвратили меня к жизни. Ничего, ты тоже скоро познакомишься с ними, они тебе понравятся. Главное, чтобы ты им не понравился, иначе они заберут твою душу.

— Ааа, — обезумевший от страха Чарти бросился на меня.

Отступив, я со всей силы двинул ему кулаком в ухо. Он покачнулся и медленно осел на задницу. Не жалея, я врезал негру по голове рукоятью пистолета, надолго его выключив. И ушёл.