Пираты в Сомали. Повстанец
Шрифт:
— Я уходил ловить змей.
— Чем докажете?
— У меня в комнате оставлены два баллона с заспиртованными змеями. Можете пойти и проверить.
— Мы так и сделаем. Сходи, проверь, — обратился к сержанту чёрный следователь, тот кивнул и вышел из кабинета.
— Из какого ты клана?
— Из клана исса.
— Уже лучше, но я афар.
— Ммм, — неопределённо промычал я. А что тут скажешь?
— Так, и кто может это подтвердить?
Я пожал плечами.
— Тот, кто видел меня в полях или в горах, где я бродил. Не исключено, кто и на рынке видел
— Угу. А вот хозяин рынка сообщил, что на тебя наехала банда «гадюк» и требовала деньги, и ты пообещал их всех убить.
— Я???? — выпучил я глаза. — Да как такое может быть, начальник? Я и мухи-то не обижу, только змей. А тут целая банда, как я смогу с ними совладать?
— Действительно. Одному это не по силам. Но вдруг ты нанял кого для этого?
— У меня нет таких денег, чтобы нанимать убийц! Я вообще тут никого не знаю.
— Ты же торговал на рынке? И как говорит хозяин рынка, очень успешно… К тебе страждущие даже в очередь выстраивались.
— Этих денег не хватит на профессиональных убийц. А почему вы спрашиваете?
— Не твоё дело. Может, ты сам бандит и организовал банду, чтобы завладеть их криминальным бизнесом?
В точку! Но я промолчал, однако хозяина рынка на заметочку взял. Вот же, гадёныш, всё рассказал, ну ладно.
— Мы тебя задерживаем. Пока до выяснения обстоятельств.
— А в чём меня обвиняют?
— Ха, а тебе не всё ли равно?
— В смысле мне «не всё равно»? Я сам прихожу в отделение, чтобы написать заявление об ограблении, а меня берут под чёрные ручки и арестовывают не понятно за что? В Джибути есть правосудие?
— Есть, но не про твою честь, шарлатан, — усмехнулся следователь. — Ты можешь быть обвинён в убийстве. Твою палатку разгромили бандиты, и видимо они же вскрыли твою комнату. И есть подозрения в том, что ты им отомстил. Пока ты не развеешь их, ты будешь сидеть. Суд состоится через месяц, и если ты не докажешь свою непричастность к гибели кого-либо из банды, то сядешь лет на пять.
Оба-на! Я, конечно, ожидал любого поворота, но не по столь липовому поводу. Как всё, оказывается, плохо.
— Начальник, может договоримся? — заюлил я, состроив самую жалобную рожу, какую смог. Но следователь оказался непреклонен, видимо не верил мне. Ну, или тут сразу давать на лапу не принято, или на неё уже получили от кого другого.
Он взял трубку телефона и, набрав на диске короткий служебный номер, поорал:
— Симон! Забирай клиента. Да. Пришёл тут один свидетель, проходящий по банде гадюк. Да, забирай. Пока на месяц.
Я сидел и откровенно охреневал. От души хотелось дать в морду, а лучше просто прибить этого следователя. В принципе, я смог бы это сделать, но потом точно придётся пуститься в бега, а это в мои планы пока не входило. Обойдёмся пока без сопротивления. Вскоре появился ещё один полицейский, который и отвёл меня в подвал здания.
С обеих сторон длинного коридора располагались камеры, как одиночные, так и обычные, общие. Мы прошли одиночные и остановились перед одной из общих. Камера была рассчитана на троих, но за решёткой
Все сокамерники сразу оживились.
— За что закрыли?
— За убийство, — сразу пресёк я их тайные желания.
— Ты? — не поверил какой-то плюгавенький негр, измерив меня снисходительным взглядом.
— Я.
— Что-то ты не похож на прирождённого убийцу, — улыбнулся уголовник. — Не та у тебя рожа.
Странно, к роже-то моей какие претензии?
— Тебе есть, что мне сказать, или ты просто так воздух портишь?
— Что? Да ты не знаешь, как воздух надо портить! Сейчас покажу! — и негр со скабрёзной улыбочкой присел на корточки и громко испортил воздух, подарив всем чудный аромат. Все засмеялись и тоже стали тужиться, соревнуясь: кто громче.
Я усмехнулся.
— Прекрасно, но я не ценитель ваших чёрных дырок.
И не тратя времени зря, я сделал шаг вперёд и резко ударил весельчака в нос. На секунду всё словно замерло. Потом из носа негра хлынула кровь, он закрылся руками, но было поздно. Схватив за руки чёрного пердуна, я швырнул его в сидящую на нарах парочку. И тут же ударил ногой ближайшего ко мне негра, целясь в его колено. Удар пришёлся точно и, дико взвыв, негр упал.
С нар вскочил один из тех, кто лежал под пердуном, но тут же упал от очень похожего удара в нос. Небольшая куча мала закончилась, когда в бой решил вмешаться второй из них, однако захлебнулся воздухом, получив резкий удар по кадыку. Последний, пятый арестант разумно решил не вставать и тихо-мирно отползал в сторону.
Однако я, не удовлетворившись начатым, уже колотил всех, до кого могли дотянуться мои ноги и руки, буквально кипя от злости и вкладывая в удары всё своё раздражение. Суки, решили посадить ни за что!
Так что теперь я честно и по полной катушке отрабатывал свой арест. Всё равно особой надежды на побег не было, а сокамерников надо уважать. Вот я их и уважил, заодно заставив уважать и себя.
Разбив в кровь руки, я решил немного передохнуть и сел на поскуливающего верзилу, валяющегося на полу камеры. На звук нашей драки прибежал охранник и, звякая ключами, стал торопливо открывать камеру, с явным намереньем наподдать мне по первое число. Я отступил к стене, подняв вверх руки ладонями к нему.
— Спокойно, начальник, они просто хотели меня изнасиловать. Я защищал свою честь. Я дико извиняюсь, но посмотрите, что они со мной сделали, — и я показал полицейскому свои разбитые костяшки, локти и рожу, что немного поцарапал один из арестантов в быстротечной потасовке.
Тюремщик не видел начала драки, возясь с наручниками в конце коридора. Он остановился и в нерешительности огляделся по сторонам, сжимая в руках дубинку.
— Да, эти могут, давно на них управы нет. Вот только ты и дал отпор. Ладно, переведу-ка я тебя в другую камеру, а то сдаётся мне, вы тут друг другу глотки перегрызёте. И труп тут окажется не твой, а кого-то из них, — ткнул он ключами в побитых мною арестантов.