Пирос
Шрифт:
«На кой ты меня взял сюда вообще», — хмуро отозвался тогда Орел и упал в кресло, подперев щёку кулаком.
Харон бросил на него сочувствующий взгляд.
Зная, что Хогу это не понравится, Харон не подпускал Орела даже к готовке, которую свалили на него. И не то чтобы кто-то умел лучше, но стряпня Харона даже выглядела несъедобно. Серая, безвкусная жижа с плавающими в ней кусками белой недоваренной картошки и мясных консервов. От этого варева разносился отвратительный запах по всему подвалу, находиться там было невыносимо, но готовить где-то ещё не рисковали:
Сейчас, не найдя ничего лучше, Орел сидел на полу под окном в полупустой комнате, смотрел в пустоту и вертел в руках нож. До него донеслись приглушённые споры Анны и Хога. Без них не обходился ни один день в этом доме, в этом месте. Они усыпляли своей необычной привычностью, а ведь раньше, ещё год назад, Анка с Хогом почти не ругались.
И Орел знал, кого винить. Зло выдохнув, он швырнул нож в стену. Тот ударился о дверной косяк и со звоном упал в груду прочих. Сегодня явно был не его день: в стену воткнулось всего три… из трёх десятков. Но ничего. Однажды нож достигнет цели, и принц Керрелл пожалеет, что посмел появиться в их жизни.
Орел недовольно покачал головой и создал ещё один. Гладкое лезвие приятно холодило пальцы, дорогая сталь успокоила. И что такое забыло в потоке? Там, откуда он мог брать любые вещи, в потоке между реальностью и вечностью, редко оказывалось что-то настолько искусное. Такие кинжалы берегли как зеницу ока, не уничтожали после смерти прежнего хозяина, сохраняя как трофеи. Даже не как трофеи — как реликвии.
Вдруг Орел вздрогнул, и нож скользнул по руке, оставляя порез от большого пальца до противоположного края ладони. Но Орел не обратил на это внимания, прислушиваясь. Ему могло показаться, но напряжение вцепилось в него холодными пальцами и не отпускало.
Он приподнялся и осторожно выглянул в окно.
На другой стороне улицы ходили солдаты. В руках их блестели длинные чёрные ружья. Мужчины заглядывали в каждый дом, выбивали двери и выбрасывали на улицу стулья, картины, полки — всё, что можно было продать или использовать. Оставалось вопросом времени, когда они нагрянут к ним.
Орел опустился, привалился на секунду к стене, глубоко вдыхая, и поднялся на ноги. Он должен был предупредить, пока была возможность.
Стоило открыть дверь в подвал, как голос Анны резанул по ушам сильнее, чем нож по руке.
— Понимаешь, что нас тут всех убьют, да?!
— Мы можем убить быстрее! — Хог был близок к тому, чтобы тоже сорваться на крик.
— Какого чёрта мы вообще вмешиваемся в политику?! В войну!
— С такого! Я так сказал, и вы будете это делать!
— Ребят… — проговорил Орел, косясь назад, но его не услышали.
— Ты уже связывался с заказчиком? Почему нет?!
— Потому что он не отвечает! И вообще меня бесит, что ты всем недовольна. Всем, Анка!
— А я должна радоваться каждой твоей идиотской идее?! Ты обещал мне Форкселли, а вместо этого мы торчим здесь, где нас могут убить!
— Я тебе сказал: мы здесь по делу! По-твоему, на что мы жить будем на твоём
— Да заткнитесь вы наконец! — вскричал Орел.
— Чего тебе?! — рявкнул Хог.
И в этот момент с грохотом рухнула выбитая дверь. Орел побледнел.
— Это… — промямлил он.
Орел упал на пол — прямо над его головой просвистел выстрел и врезался в полупрозрачный щит. Не успели военные выстрелить ещё раз, как на них полетел сноп молний, заставляя броситься врассыпную. И всё же одно тело с глухим стуком рухнуло на пол.
Хог рывком поднял Орела на ноги.
Снова посыпались выстрелы. Снова засиял защитный барьер.
— Их становится больше…
Анна переглянулась с Хароном.
— Мы их отвлечём, — сказала она.
Харон с боевым кличем выбежал из-под купола, несясь прямо на столпившихся в коридоре военных. Он не обращал внимания на выстрелы: его кожа была достаточно плотной, чтобы те не причиняли ему вреда. А вот он вред причинить мог: несколько мужчин рухнули на пол с разбитыми лицами.
Анна поморщилась от хруста ломающихся челюстей и костей. Она мешкала. Их всё ещё атаковали, о щит разбивались новые и новые сферы. Она не знала, как оставить брата и Хога без защиты. И последний это почувствовал.
— Мы справимся, — сказал Хог, хмурясь. — Здоровяку нужна помощь.
Он был прав: Харон успешно прокладывал себе путь к выходу, но военных было слишком много для него одного. Анна не могла оставаться в стороне. Она перелетела вперёд, посылая несколько молний по сторонам.
— Давай выманим их на улицу, — предложил Харон, оказавшись за спиной Анны. Секундная передышка под щитом — и он снова ринулся в бой. Последний загораживающий выход мужчина отшатнулся, но это его не спасло — огромная рука схватила его за грудь и впечатала в стену. Обмякшее тело упало на пороге.
Под градом ярких вспышек Анна застыла в дверном проёме, всё ещё окружённая щитом. И вокруг него, как кольцо, как лента, понеслась, шипя и извиваясь, энергия. Все выстрелы, вся магия оружия и воинов — они накапливались, собирались вокруг, готовые взорваться в любой момент.
— Наверх! Быстро! — Хог потянул застывшего на месте Орела за собой.
И он оказался не единственным, кто-то понял.
— Назад! — выкрикнул один из солдат, но было уже поздно.
Хог накрыл собой Орела, когда дом задрожал от взрыва. С грохотом развалилась лестница. А потом наступила тишина. Долгая и нервирующая.
Хог подобрался к краю, где зависли в воздухе уцелевшие ступеньки. В пыли и обломках чернели тела, но большего он рассмотреть не мог.
— Надеюсь, с ней всё нормально, — едва слышно проговорил он.
Подползший ближе Орел вытаращился на него, как на сумасшедшего.
— Не волнуйся, — хмыкнул Хог. — Лучше поищи, где сможешь спрыгнуть.
Орел побледнел сильнее, сжался, но всё равно кивнул. Слово «прыгать» ему нравилось ничуть не больше, чем «бегать».
— А ты?
— А я вниз. Надеюсь, твоя сестрица не оставила никого, кому можно надрать зад, но лучше проверить… и избавиться от дома.