Писатель: Назад в СССР 2
Шрифт:
— Мама Робика в Юрмале живет, — кузина пропустила вопрос мимо ушей, давая понять, что все под контролем.
Ну мне то что, надо девчонке судьбу испытать — значит смотаемся. Что-то подсказывало, что предложение сделано под градусом и не стоит выеденного яйца. На утро о нем все забудут и не будут вспоминать, а если и будут, то как о розыгрыше. Но поскольку, судя по настрою, Надюха все-таки собиралась поехать к маме этого паренька, то надо ее сопроводить. Как никак что-то новенькое. А там, если мы даже никуда не поедем, то хотя бы настроение девчонки портить не буду. Заодно ее скорее выпровожу из номера, пока муза
— Хорошо, давай съездим, раз ты уже все решила. Заодно и на взморье побываем.
— Ой, Тёма, ты такой хороший! — кинулась мне на шею кузина.
— У тебя теперь есть другой хороший… — пробурчал я, с трудом освобождаясь от ее объятий.
— Если бы не ты… Если бы ты не привез бы меня сюда…
— Ладно-ладно, — отмахнулся я. — Не мешай мне работать…
— Тогда я побежала… Там Владимир Семенович петь сейчас будет…
И она ускакала. Я выдохнул. Вот так взял кузину в поездочку. Гляди и удастся ее хорошо пристроить в хорошие руки? Было бы славно, но маловероятно. Я вернулся к столу. Воображение мое работало. Руки тянулись к перу, хотя это была всего лишь авторучка. Слова сами просились на бумагу. Я очень хорошо представлял своего героя. В каком-то смысле это был я сам. Только я — выходец из недалекого будущего, а он — из прошлого. Впрочем — тоже не столь уж и далекого. Жаль нету здесь пишущей машинки. Дело бы веселее пошло.
«С давних пор ему был известен только один надежный способ, развеять утреннюю хандру. — строчил я, как заведенный. — Для начала нужно набрать полную грудь праны. Вдох-выдох. Еще вдох. Потом несколько балетных па в стиле незабвенного мастера Чи. Вихрь плавных, и вместе с тем головокружительно быстрых движений, вздымающих пыль в давненько не метеной комнате, срывающих с места случайные бумажки, приводящих в трепет одинокую герань на подоконнике. Мягкие прыжки. Молниеносные удары по несуществующему противнику. Бой с тенью…»
Через некоторое время я услышал бренчанье гитары и хриплый голос, который выводил: «Словно бритва, рассвет полоснул по глазам, отворились курки, как волшебный Сезам…». Похоже, банкет продолжается в номере артиста. Как ни соблазнительна была идея бросить работу и присоединиться к узкому кругу, слушающих барда друзей, я не поддался, а плотнее притворив дверь номера, снова уселся за стол и начал старательно выводить:
«Водные процедуры он проделывал, только позавтракав, а завтрак его был достоин, недорезанного в семнадцатом и в последующие годы, петербуржского аристократа-англомана: овсяная каша, яичница… не с беконом, конечно, а так, с несколькими кусочками любительской колбасы. И кефир, вместо кофе или чая. После оставалось лишь принять контрастный душ и тщательно вычистить зубы, причем, исключительно зубным порошком, бормоча при этом:» Поморином' вашим, из тубы жестяной, только унитазы драить'.
От стола я отошел, только когда глаза стали слипаться. Пришлось встать, сходить в ванную, она же — туалет и после положенных водных процедур завалиться спать. Сквозь сон я еще некоторое время слышал, как играет и поет Владимир Семенович, удивляясь его выносливости. Разбудил меня громкий стук в дверь. Я вскочил, как заполошный, и увидел свет,
— Доброе утро! — сказал он.
— Привет! — буркнул я. — Что случилось?
— Простите, Артемий Трифонович, — смущенно пробормотал он. — Надежда сказала, что вы согласились поехать с нами к моей матери.
Хм, не передумали значит.
— Ну согласился, — кивнул я. — А чего в такую рань?
— Вам еще номера нужно сдать, — деловито объяснил «импресарио» Высоцкого. — А потом, чем раньше приедем, тем дольше побудете у нас в гостях.
И скорее — пожрем, интерпретировал я его слова на свой лад.
— Ладно, — сказал я. — Буду собираться.
Собирался я недолго. Да и со сдачей номеров проблем не возникло. Видать, аура знакомства со знаменитостью продолжала нас с Надюхой оберегать. С обычными гражданами в советских гостиницах не слишком-то церемонились. Примерно, через полчаса мы уже спустились с чемоданами в вестибюль. Там нас поджидал верный Роберт. Он забрал чемоданы и повел нас к своему авто. Машинка оказалась не слишком престижной — обыкновенный «Запорожец», правда, довольно редкой модели «ЗАЗ-965». В прошлой жизни я такую и не встречал.
Наденька, заметив, что я разглядываю автомобильчик ее жениха, гордо задрала носик, словно — это было ее собственное авто. Жених сложил в багажник, который был под передним капотом, нашу поклажу, отворил дверцу и откинул переднее пассажирское сиденье. Сгорбившись, я залез на заднее сиденье, предоставив невесте ехать рядом с суженым. Счастливый обладатель сего чуда советского автопрома сел за руль и мы помчали. Благо, что и ехать было недалеко. Всего-то два десятка километров. Я не стал расспрашивать молодых как так вышло, что они за один вечер решили связать себя узами брака, потому что по прежнему не особо верил в реальность происходящего. Даже не столько в реальность, сколько в то, что кто-то из этой парочки действительно дойдет до ЗАГС. Потому молчал, а пока мы петляли по рижским улицам, пересекали Даугаву, Лиепиньш рассказывал о своей матери.
Жила она в курортном поселке Дзинтари. Работала на парфюмерной фабрике «Дзинтарс» еще с довоенных времен, когда это была «частная лавочка» господина Бригера. Участвовала в рабочем движении за присоединение Латвии к СССР. Теперь на пенсии. Эти сведения лично мне ни о чем не говорили, а кузину заставили трепетать. Да она и так была вне себя от страха. Наверное, представляла суровую маман, которая говорит по-прибалтийски медленно, но зато каждое ее слово — кремень. Ничего, не робей сестренка, мы еще посмотрим, кто кого!
Асфальтированная дорога тянулась вдоль частных домиков — бывших вилл и нынешних дач. Моря не было видно, но оно и понятно — его заслоняет так называемая авандюна, поросшая соснами. «Запор» притормозил возле одноэтажного домика с открытыми воротами, ведущими во двор. Роберт посигналил, и из дому вышла пожилая женщина. Сделала непонятный знак рукой, то ли отмахивалась, то ли приветствовала. Лиепиньш свернул с дороги и въехал во двор. Выскочил из салона, помог выбраться Наденьке и откинул сиденье, чтобы мог наконец вылезти я. При моих габаритах «Запорожец» проще снять с себя, чем из него выйти.