Писатель: Назад в СССР
Шрифт:
Перед окончанием рабочего дня главный редактор пригласил меня к себе в кабинет. Когда я вошел, кроме хозяина, в нем был еще один человек. Я его знал, а вот ему было невдомек, что я его знаю. Это был Толстиков, Сергей Аполлинариевич, главный редактор журнала «Молодежная литература». Самому Толстикову было уже за шестьдесят, но некогда он написал несколько неплохих книжек для детей старшего школьного возраста и считался большим специалистом в литературе для детей и юношества. Потому его присутствие в кабинете Мизина точно не было случайным.
— Вот, Сергей Аполлинариевич, —
— Краснов! — представился я, пожимая обоим главным редакторам руки.
Станислав Мелентьевич кивнул мне на свободное кресло и наполнил три рюмки, что стояли перед ним на серебристом подносике, коньячком. Вслед за начальником и его гостем я тоже поднял хрустальный сосудик и опрокинул содержимое в себя. Толстиков поглядывал на меня доброжелательно. Неужели ему понравились мои рассказы? В моей первой литературной молодости отношения с «Молодежной литературой» у меня не слишком складывались.
— Я прочитал ваши рассказы, молодой человек, — сказал Сергей Аполлинариевич. — Признаться, удивлен… Нет, я понимал, что Станислав Мелентьевич не стал бы мне рекомендовать произведения начинающего литератора, если бы в них не было проблеска истинного таланта, но меня удивило, что они написаны так, словно за плечами автора большая жизнь, а ведь вам всего лет двадцать, верно?..
Я кивнул.
— Ну вот, — продолжал главный редактор «Молодежной литературы». — Впрочем, Лермонтов в ваши годы был уже сложившимся поэтом, а в двадцать пять написал «Героя нашего времени»…
— Да и ты, Сережа, в двадцать пять уже гремел на весь Союз, — подольстил ему Мизин.
— Ну тогда мы рано взрослели. Время было такое… — пробормотал тот. — В общем, товарищ Краснов, мы на редколлегии обсудили и готовы включить ваш рассказ в мартовскую книжку журнала.
— Только один? — набравшись наглости, спросил я.
— Пока — один, — с некоторым удивлением кивнул Толстиков.
— На сегодняшний день у меня готово четыре рассказа, задумано еще несколько, которые я смогу написать в ближайшее время, — продолжал я набивать себе цену. — Если вы будете раз в месяц публиковать по одному рассказу, то процесс затянется на год, если не больше…
— Что же поделаешь, — вздохнул Толстиков, — мы же не можем отдать под ваши рассказы целый номер.
— В таком случае, я их предложу в другие журналы.
— Ваше право! — развел руками главред «Молодежной литературы».
— Сережа, — вмешался Станислав Мелентьевич, — у вас же выходит серия сборников произведений авторов журнала, почему бы тебе не выпустить книгу Краснова?
— Мысль хорошая, — согласился тот. — Книжку издать можно, но только после нескольких журнальных публикаций. Так сказать, нужно пройти читательскую проверку.
— Ну так поддержи парня, — сказал мой начальник. — Заключи с ним договор на написание книжки рассказов, заплати аванс, вот он и потерпит годик…
— Он же не член Союза, — пробурчал Толстиков.
— Вот и поможем парню, дадим рекомендации.
Главный редактор «Молодежной литературы» рассмеялся и развел руками.
—
— Идей у меня много, работаю я быстро, — не стал скромничать я. — Если выплатите аванс, через месяц будет вся книга.
— А он у тебя — хват! — одобрительно хмыкнул Толстиков. — В понедельник приходите в редакцию, приносите еще три рассказа, и оформим договор на книгу с выплатой аванса.
— В понедельник буду у вас с тремя рассказами, — пообещал я.
Хозяин кабинета снова наполнил рюмки.
— Выпьем за это!
Мы выпили, и я попрощался с важными литературными шишками. Аванс за книгу меня более чем устраивал. Вряд ли мне дадут более, чем двести пятьдесят рубликов за авторский лист, то есть три тысячи семьсот пятьдесят рублей за книжку. Если выплатят авансом половину, то в карман мне ляжет одна тысяча восемьсот семьдесят пять рублей! На такие шиши в СССР можно жить припеваючи. Не говоря уже о том, чтобы приманить осведомителей из банды Трегубова.
Я понимал, что довольно глупо ввязываться в историю с не предрешенным финалом, тем более теперь, когда дела мои пошли в гору, но уж больно хочется пощупать морды всей это сволочи. Тоже мне, хозяева жизни! Такая мразь только портит воздух, которым дышат трудящиеся. Завтра возьму у драматурга уроки, а заодно и выведаю у него разные подробности, известные ему о деятельности банды катал. Не в один же он присест просадил тридцать тысяч. Выходит, встречался с Трегубовым и Ко неоднократно.
Однако «допрос потерпевшего» будет завтра, а сегодня надо было как-то убить вечерок. Мне не улыбалось каждый раз разводить родственницу и соседку по разным углам, во избежание драки. Пусть у меня в кармане пока лежали не почти две тысячи, а всего лишь чуть больше сотни, но и этого было достаточно, чтобы посидеть в ресторанчике и вкусно отужинать. Вот только — с кем?
И тут я вспомнил о Лиде. Как-то нехорошо я с ней поступил, с хорошей девочкой. Так толком и не выяснив, чем же она хороша?.. Вот только как ее найти? Что мне известно о ней? Что ее фамилия Смирнова, что учится в Политехническом институте на втором курсе, знаю улицу и номер дома. И все… Подъехать к дому и спросить у местных, в какой квартире живут Смирновы? Хорошо, если скажут, а если нет?.. Еще вариант, позвонить в ректорат института и выяснить номер домашнего телефона студентки Смирновой…
— Зиночка, — обратился я к секретарше, ибо все эти размышления меня застали в приемной главреда. — Можно узнать номер ректората Политехнического института?..
— Можно, — ответила она. — А зачем тебе?
— Нужно узнать номер телефона одного автора, — соврал я.
— А он что, работает в ректорате Политеха?
— Нет, он там учится…
— Так какой ректорат, когда семь часов скоро, звони в справочную. Ты ведь фамилию и имя знаешь?
— Знаю, — кивнул я. — Даже — домашний адрес, правда, без номера квартиры…