Писатели и советские вожди
Шрифт:
Это на самом деле и был последний международный антифашистский писательский конгресс…
Но последнюю точку в обращении левых западных интеллектуалов к Советскому Союзу поставил август 1939 г.
В августе в Москве военные переговоры одновременно велись и с Германией, и с Англией, и Францией. Сталин хотел получить право свободного прохода своих войск через Польшу и Румынию, но Англия и Франция на это не пошли, и 21 августа переговоры прервались. А 23 августа в Москву прилетел гитлеровский министр иностранных дел Риббентроп, и предложение о пакте, которое поначалу Сталин отклонил, теперь было принято, и советско-германский пакт с тайными протоколами о разделе Европы был подписан Риббентропом и Молотовым. 31 августа Верховный Совет СССР ратифицировал подписанные документы, а 1 сентября началась Вторая мировая война (1 сентября нападением на Польшу с запада, а 17 сентября — с востока). И уже 22 сентября 1939
Антифашистское представление окончилось. Началось представление совсем иного рода…
Нам остается попрощаться с главными героями этого повествования, рассказав вкратце, что с ними стало после описанных здесь событий.
Арестованный в ночь с 12 на 13 ноября 1938 г. Михаил Кольцовпровел под следствием 416 дней. Следствие завершилось ровно через год после ареста — 13 декабря 1939 г. Обвинительное заключение утверждено 21 января 1940 г. Суд состоялся 1 февраля 1940 г. в Лефортове. Все предъявленные ему показания Кольцов признать отказался, заявив, что они были вымышлены им в течение 5-месячных избиений и издевательств. Суд продолжался 20 минут. Приговор — к высшей мере наказания: расстрелу, с конфискацией всего имущества, приговор окончательный и обжалованию не подлежал. Приговор приведен в исполнение на следующий день [983] .
983
Соответствующие документы приводятся в кн.: Фрадкин В.Дело Кольцова. С. 321–329.
Илья Эренбургнаписал в мемуарах о своей реакции на заключение советско-германского пакта: «Шок был настолько сильным, что я заболел болезнью, непонятной для медиков: в течение восьми месяцев я не мог есть, потерял около двадцати килограммов» [984] . Посольство получало запросы о причинах его невозвращения; это была нелегкая для Эренбурга зима: «Я ослаб, быстро уставал, не мог работать. В ту зиму мало кто к нам приходил: некоторые из былых друзей считали, что я предал Францию, другие боялись полицию — за мною следили. Могу сосчитать на пальцах людей, которые меня навещали или звали к себе: Андре Мальро, Жан Ришар Блок, летчик Понс, сражавшийся в Испании, Гильсумы, Вожель, Рафаэль Альберти, Херасси, доктор Симон и мой приятель Путерман, живший в соседнем доме» [985] . Эренбург пережил оккупацию Парижа немцами и вернулся в Москву летом 1940 г., когда из разговоров гитлеровцев понял, что их следующие планы — нападение на СССР.
984
Эренбург(2, 244).
985
Эренбург(2, 247).
«Роман» Ромена Ролланас советским режимом оборвался с подписанием в 1939 г. советско-германского пакта — Роллан демонстративно вышел из «Ассоциации друзей СССР», но еще в 1938-м он написал о сталинском государстве одному из своих корреспондентов: «Это режим абсолютно неконтролируемого произвола, без малейшего намека на гарантии элементарных свобод, священного права на правосудие и гуманность» [986] . В 1944-м в Швейцарии Роллан скончался, немного не дожив до сокрушения гитлеровского режима.
986
Диалог писателей. С. 255.
Андре Жидгоды гитлеровской оккупации Франции прожил в Тунисе. Он написал еще несколько романов, получил в 1947-м Нобелевскую премию по литературе, опубликовал свои дневники.
Газета «Ce soir», которую Жан Ришар Блокосновал в 1937-м, после заключения советско-германского пакта была закрыта. Во время гитлеровской оккупации Франции Блок находился в подполье. Весной 1941 — го ему удалось перебраться в СССР, где он прожил до 1944 г., воочию увидев, чего стоила победа в войне
Еще в июне 1939 г. Андре Мальрособирался в Москву со своим фильмом, снятым в Испании [987] ; тогда же в Москве под редакцией Эренбурга вышел перевод его испанского романа «Надежда» (но Мальро не знал, что на Лубянке вовсю и успешно выбивали из арестованных литераторов показания, что именно он завербовал их в шпионы). Пакт Молотова — Риббентропа вызвал его ярость. Мальро остался активным антифашистом, но с коммунистами, получающими приказы из Москвы, ему стало не по пути. Он воевал с немцами в Сопротивлении под именем полковника Берже, попал в плен, бежал; его танковая часть первой вошла в Париж в 1944-м. С военных лет он стал верным сотрудником генерала Де Голля, и это был его главный политический выбор на всю дальнейшую жизнь.
987
См.: Фрезинский Б.Черт меня дернул влюбиться в чужую страну… // Всемирное слово. СПб., 2000. № 13. С. 77–85.
Пакт Молотова — Риббентропа не разлучил Луи Арагонас коммунистами (во многом благодаря Эльзе Триоле, которая всегда помнила, что в Москве живет ее сестра) — в отличие от Поля Низана, вышедшего из компартии и погибшего в самом начале войны. Во время оккупации Франции гитлеровцами Арагон был в Сопротивлении, его стихи того времени знала вся несдавшаяся немцам Франция…
За кулисами триумфа
(Советские поэты в Европе 1936 года)
В декабре 1935 г. четверо московских поэтов Владимир Луговской, Илья Сельвинский, Семен Кирсанов и Александр Безыменский были командированы за границу. Их пропагандистский вояж по европейским столицам задумали как советскую инициативу в духе идей и планов, намеченных Парижским антифашистским писательским конгрессом. Курировали поездку ответственные лица ЦК — А. С. Щербаков и А. И. Ангаров. 36 лет спустя свои воспоминания об этой поездке А. Безыменский скромно назвал «Триумфом советской поэзии» [988] .
988
См.: Безыменский А.Триумф советской поэзии. Страницы воспоминаний // Нева. 1971. № И. С. 206–208.
Маршрут поездки включал Варшаву, Прагу, Вену, Париж и Лондон. Участники — молодые, хотя и не юные, поэты, поднаторевшие в публичных выступлениях в Политехническом музее Москвы, в острых литературно-политических дискуссиях 1920-х гг., потрясли западные аудитории не только децибелами и виртуозностью голосового аппарата, но даже и пластикой. Они представляли отныне организационно единую советскую поэзию, хотя еще совсем недавно Сельвинский был вождем конструктивистов и соперником Маяковского, Кирсанов вместе с Маяковским входил в ЛЕФ, Безыменский, имея пожизненный титул комсомольского барда, активничал в объединениях пролетарских поэтов, а неопределившийся Луговской менял группы, перебегая от ЛОКАФа к конструктивистам, а от них в РАПП.
Неудивительно, что самый слабый поэт этой московской команды был облечен самыми большими политическими полномочиями: именно ему, Александру Безыменскому, доверили стать партийным оком в группе, и он, не забывая о себе, изо всех сил старался доверие партии оправдать.
Старания его, правда, начались давно и поначалу имели литературное содержание тоже.
Александр Ильич Безыменский родился в 1898 г. в Житомире, в 1916-м окончил гимназию во Владимире и начал учиться в Коммерческом институте в Киеве, в 1917-м участвовал в октябрьском перевороте в Петрограде, в 1918-м организовал Союз молодежи во Владимире, в 1920-м создавал комсомол в Казани, где вышла первая книжица его стихов «Октябрьские зори», с 1921-го жил и работал в Москве, где сразу возглавил центральный орган ВЛКСМ и вошел во Всероссийскую ассоциацию, естественно, пролетарских поэтов [989] .
989
См., например: Никитина Е. Ф.Русская литература от символизма до наших дней. М., 1926. С. 160–161.