Писец. История одного туриста
Шрифт:
Я ответил, что готов начать хоть сейчас, но дело перенесли на следующий день.
Мы распрощались с профессором и нас с Патрицией отвезли в город.
– Встретимся завтра на аэродроме в половине первого. Оденься попроще, – сказала Патриция, села в повозку и куда-то уехала.
Я не задавал лишних вопросов, а побрёл в гостиницу, потому что устал, знаете ли.
05
Утром я зашёл в модный магазин и купил новую одежду «попроще», но постарался выбрать самую красивую. Патриция одевалась со вкусом, а я хотел
В половине первого я был на аэродроме.
– Что это? – спросила Патриция про мои обновки.
– Купил утром, – ответил я.
– В Париже переоденешься. Я сама выберу.
Я не спорил с Патрицией, потому что доверял ей более, чем самому себе, пожалуй.
В железной птице она напомнила, что мы с ней – влюблённая друг в друга пара, и скоро у нас будет свадьба.
Мне роль жениха Патриции льстила, и, хотя я чувствовал, что ещё не совсем подхожу на неё, я старался играть свою роль на совесть. Ведь внешнее подражание должно вести к внутреннему соответствию, не так ли?
Патриция читала женский журнал, а я глядел в круглое окно.
– У парня аутизм, – сказала девушка.
– У какого?
– У клиента. Это даже хорошо – ему не составит большого труда сосредоточиться. Успех почти гарантирован.
– Как он выживет ТАМ с аутизмом?
– Якоб, нам платят за удачный переход клиента. Всё остальное нас не касается.
– У него будет другое тело?
– Будет.
– Какое?
– Я не знаю.
– Мы как будто собираемся пожениться, а я многого не понимаю, – сказал я. – Так не женятся…
– При переходе сознание клиента вытеснит из Kewpie его сознание и завладеет его телом.
– Kewpie?
– Да. Так мы называем тех, кто отдаёт тело клиенту.
– Добровольно отдаёт?
– Нет. В каком-то смысле, Kewpie – это доноры. Их сознание засыпает, пока сознание клиента остаётся в теле. Если клиент возвращается, тот человек продолжает жить своей жизнью.
Я удивился.
– А если клиент останется? Или тело с сознанием клиента погибнет? Тогда что?
– Тогда Kewpie не повезло.
Получалось, что у людей, пускай в прошлом, пускай, кажется, что их уже давно нет (на самом деле они всё-таки есть), забирали тела, распоряжались ими, губили, и называли всё это безобразие «донорством». Я тогда был молодым, и некоторые вещи были способны меня возмущать, если они не вписывались в мою чудесную картину мировосприятия.
– Это же почти преднамеренное убийство! Самое настоящее! – сказал я.
– Это не всегда так.
– Почему?
– А ты подумай о том, что, жертвуя свои тела, они могут спасти неизлечимо больных. Как ту старуху в парке. У неё был рак, а ТАМ она продолжит жить. И возможно, проживёт счастливую жизнь. У неё появляется шанс.
– Прожить счастливую жизнь, отняв её у другого?
– Говори тише, – сказала Патриция, – Да. И не всегда у Kewpie жизнь счастливая. Разные попадаются, Якоб. Некоторым смена
Я негодовал, как ребёнок, которому подарили не ту игрушку, которую он хотел, но молчал.
В Париже Патриция первым делом повела меня в магазин и переодела-таки, а мои лондонские нехитрые тряпки были отправлены в ближайший мусорный бак.
– Так-то лучше!
Я не спорил с красавицей.
Потом мы приехали в какой-то неприметный парижский район на окраине. Здесь, как сказала Патриция, была снята квартира для встреч с нашими клиентами.
В квартире не было мебели – лишь стол с несколькими стульями и бар – в одной комнате, и кровать – в другой.
– Почему ты так долго жила по соседству со мной? – спросил я.
– Проводник должен изучить дырки, прежде чем отправлять туда клиентов. Да и нравится мне твой городок – он очень мил.
– Ты переходила сама?
– Конечно.
Я всё ещё не мог понять как такое возможно: в другом времени турист проживает годы, а в нашем времени проходит лишь миг. Но на самом деле всё можно объяснить с завидной простотой.
Дело в том, что для тела туриста время как будто останавливается, пока сознание не вернётся обратно. Там, в другом времени, можно прожить жизнь, потом вернуться, затем уйти вновь и прожить ещё одну, и ещё одну, и так до бесконечности, если повезёт, и вы, вместе со своим милым Kewpie, не откинете свои копыта от чумы в лондонском вест-энде или от шальной пули какого-нибудь якобинца.
Причём, каждый раз можно жить в другой эпохе, жизнью разных добрых людей. Это ли не лучший аттракцион во Вселенной? Всё-таки Каннингем – великий выдумщик и прекрасный массовик-затейник, как его ни покрути.
– А как выбирается Kewpie?
– Случайно. Тот, кто оказывается ближе всех к дырке в момент перехода, становится Kewpie.
– А пол? Если ближе всех окажется женщина – быть мне женщиной? А если собака? Что насчёт животных?
Патриция рассмеялась.
– Нет, – сказала она. – Мужское и женское сознания несовместимы. Мужское сознание не может вытеснить женское, и наоборот. Такого у нас ещё не было. И мы не знаем почему. А Kewpie из мира животных не возможен в принципе из-за большой разницы в долбаном сознании. Животный разум находится на другой волне, на другом уровне.
– А сколько времени ты провела ТАМ?
– В общей сложности около ста лет.
Я подумал, что у Патриции крепкие нервы, ведь сто лет в другом мире – это вам не фазана на завтрак зажарить!
Но она каждый раз возвращалась, чтобы вернуться ТУДА опять.
– Мне нравится так жить. Опасно, но круто! Каннингем прав – это как наркотик. Ты скоро в этом убедишься.
– Каннингем – большой учёный. Удивительно, как он…
– Он был не один!
– Не один?
– У него был напарник, тоже физик, с которым они открыли эти дырки и всё остальное.