Письма (1870)
Шрифт:
Застал у себя два письма - твое, которое пришло еще в понедельник, и от Феди из Москвы. Федя пишет, что у В<арвары> Михайловны сам, своими глазами, читал в газете "Современные известия" от 12 июня, в отделе судебной хроники, что в Москов<ском> окружном суде, по 5-му отделению, 12 же июня слушалось дело об утверждении в наследстве Шеров и Казанских. Варя сообщила ему тоже, будто слышала, что Шерам было в суде отказано, но что она думает, будто сообщавший ей - солгал. Вызов же наследников, по словам же Вари, был сделан. Федя в тревоге и спрашивает меня: "Что же Поляков-то?" Я тотчас написал Полякову, но вчера же встретил его у Полицейского моста, письма моего еще он не получил, и сообщил ему известие от Феди на словах. Он засмеялся с тупым высокомерием и отвечал: "Вздор". Я сказал, что уже достал № "Совр<еменных> известий" (в редакции) и читал сам, - Вздор.
–
– Вздор, не то, какой-нибудь вздор.
– Я в Москве, в Окружн<ом> суде справлялся, и мне сказали, что в Туле.
– Вздор!
– Да возьмите газету и прочтите!
– Прочту, но ничего не будет, вздор!
– Ну что делать с такой тупицей! Между тем в Москве очевидно что-то произошло, и очень может быть, что Полякова надули через интриги Веселовского в суде. Одним словом, ездил, деньги взял и не умел даже в суде справиться! Федя пишет, что Шеры хлопочут более, чем когда-нибудь, на стены лезут; просил меня отвечать ему, но так как объявляет в письме, что 22 выезжает из Москвы, то я, разумеется, не отвечал. Не знаю, что из всего этого выйдет.
Заходил ко мне еще вчера Страхов. Тревожит меня очень одно соображение: в будущую субботу, то есть через неделю, 30 числа, мне, может быть, и не удастся к вам ехать! Дело в том, что деньги на июль месяц я должен буду получить (от какого-то Дмитревского) по распоряжению князя только 1-го июля. Согласятся ли мне выдать 30 июня? Если же уехать 30 июня, то и у самого денег не будет, да и сотрудникам в понедельник 2-го июля заплатить будет нельзя, (1) как теперь через секретаря, которому я оставил в этот раз деньги. Всё это решится на будущей неделе. А покамест я очень в унынии.
Ходил вчера к Филиппову, по одному делу (литературному), узнал от него, между прочим, что князь приедет в Петербург дня на три в июле, около половины.
На следующей неделе должен быть мой арест. Мне очень весь сегодняшний день без вас грустно. Думаю о тебе и о детках. Боюсь за сегодняшний холодный день: у вас, верно, еще сырее нашего. Опять у ангела моего Лили будут зубки болеть! Береги ее, Аня, и не обижай, пожалуйста, когда она станет <нрзб.>. (2) Тебе бог за это зачтет. Всё они мне оба сегодня вспоминаются весь день. И во сне снились. Федька так целовал меня в середу утром, и Лиля не выдержала, заплакала на пароходе (между тем крепилась, резвилась, хотела показать, что твердо перенесет). Люблю тебя, Аня, пиши мне больше о себе и о детях. Больше мелких подробностей. В случае чуть больны - сейчас зови Шенка. В случае деньги зайдут за половину - сейчас меня уведомь. Я хоть из-под земли, а достану.
Обнимаю тебя и всех вас.
Ф. Достоевский.
И Федю и Лилю целуй очень. Скажи, что скоро, скоро приеду.
(1) было: нечем
(2) текст: и не обижай ... ... <нрзб.> - вычеркнут, вероятно, А. Г. Достоевской. Читается предположительно.
479. M. A. АЛЕКСАНДРОВУ
24 июня 1873. Петербург
Метранпажу Александрову.
Не забудьте, пожалуйста, как я Вам говорил, что объявление о "Земской книге" должно быть оттиснуто на отдельном листке в 500 экземпляров. Сделано ли это?
Ф. Достоевский.
24 июня.
Почему мне не прислали сегодня оттиск завтрашнего "Гражданина"?
480. А. У. ПОРЕЦКОМУ
25 июня 1873. Петербург
Понедельник 25 июня.
Многоуважаемый Александр Устинович,
Согласно Вашему обещанию, я в надежде, что Вы будете писать "Областное обозрение" для следующего (27) №. В таком случае не заедете ли взять газеты? И не уведомите ли меня (одною строчкою - не более), будете ли писать или нет и когда именно доставите? Мне чрезвычайно надо это знать. Требуется же строк
500 или разве немного более. Крепко жму Вашу руку.
Ваш весь Ф. Достоевский.
481. А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ
26 июня 1873. Петербург
26 июня/73.
Милая Аня, вчера получил твое и Лилино письмо, за которое вас обеих и благодарю. Только пиши почаще, а то уже я начал беспокоиться. У меня же столько дела (мелкого, беготного), что нет даже минуты свободной и хорошей, чтоб поговорить с вами. Рад, что покамест все вы здоровы, но боюсь дальше. Всё мне кажется, что вы там одни и что вас кто-нибудь там обидит. Деньги, 25 руб., произошли из заклада твоих вещей, что и узнал я вчера от Анны Николавны, которая зашла ко мне в 5 часов пополудни вчера, когда я уже выходил из дому. В это время принесли и твое письмо. По всему
Ты хорошо делаешь, что ходила в театр. (1) Довольно ли денег? У меня выходят ужасно на редакцию. Сам очень лишнего не трачу. Был у Кашпиревых дня три тому. Его нога хуже, а Соф<ья> Сергеевна в тот день, получив взаймы откуда-то 220 руб., потеряла их в Гостином дворе, так что дома у них ни гроша. И всё это правда. Деньги же 220 руб. предназначались на уплату процентов за долг в 2000 одному кулаку, которому они уже три года уплатить не могут. Софья Сер<геев>на при мне плакала, жалея потерянные деньги. Действительно, их положение ужасное, и хоть они принимали меня донельзя радушно, но представь мое-то положение - сидеть и видеть ее слезы и знать, что должен им 400 руб.
Целую тебя и детей. Может, очень скоро увидимся. Моих всех мелких хлопотишек не описываю. Нужно ужасно много сделать, чтобы возможно было приехать к вам, так, н<а>прим<ер>, нужно наперед целых 2/3 № уже иметь в составе, чтоб осмелиться отлучиться на 4 дня.
– Вчера был у меня Соловьев, воротившийся из-за границы. Мучение мне с этими визитами, да еще с иными редакционными письмами, которых никак нельзя миновать. Был Поляков; в начале июля хочет ехать в Москву и в Тулу. Здесь душно и жарко ужасно. Обнимаю тебя и целую крепко. Детишек особенно. Поговори им что-нибудь обо мне. До свидания.
Твой весь Ф. Достоевский.
(1) далее было: Не в
482. А. У. ПОРЕЦКОМУ
30 июня 1873. Петербург
Многоуважаемый Александр Устинович,
Я, кажется, сегодня вечером уеду дня на три в Старую Руссу, до середы или maximum до четверга (8 часов утра). Между тем типография и до четверга должна быть занята. Я сдаю три статьи, но коротенькие, и сильнейшая моя надежда на Вас, то есть на "Текущую жизнь". Будет ли она? А если будет, то нельзя ли хоть часть доставить ко вторнику, наприм<ер>, чтобы тотчас и отдать набирать. В этом моя покорнейшая просьба. По всем прочим делам и расчетам остается секретарь редакции, который всегда от 11 до 3-х пополудни в редакции.
И затем крепко жму Вам руку.
Весь Ваш Ф. Достоевский.
30 июня/73.
483. А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ
5 июля 1873. Петербург
Петербург 5 июля/73 четверг.
Милая Аня, пишу тебе вне себя от усталости, ничего не спал. Сегодня утром приехал, дорогою мочил дождь. Нашел целых 5 писем, на которые надо немедленно отвечать, всё по журналу. Сегодня же должен отсмотреть с переправкой 3 корректуры. Получил довольно любезное письмо от Мещерского, просит у меня извинения, что я за него просижу (это, наверно, Филиппов ему передал, которому я передал в свою очередь, что Мещерский слишком небрежно обращается со мною, не изъявив даже сожаления, что я буду сидеть за него). О деньгах пишет как о совершенно решенном деле; а между тем Дмитревский приехал всего только сегодня и прислал мне сам 700 руб. Теперь, голубчик Аня, я как рассчитал, так и ужаснулся: 100 тебе, 100 Печатки<ну>, 50 жалованье Пуцыковичу, 100 журнального долга Гладкову, да мелких расходов (Гришину, служанке и проч. руб. 20), да хозяину 50, сочти-ка, что остается. И, однако, может быть, надо будет поделиться с Ив<аном> Гр<игорьевиче>м, к которому я послал уже письмо, что приехал; в понедельник же расчет за №, который очень дорог (даровые статьи, филипповские, прекратились). Я же ничего не пишу за хлопотами, (1) у меня колоссальный дефицит. Но всё равно; по крайней мере, сию минуту хоть что-нибудь есть. О будущем и думать не хочется: голова кружится и боюсь припадка.