Письма бойцов
Шрифт:
— Полагаю, ваш случай не характерен.
Дик молча кивнул.
— Сами видите, активное революционное движение с опорой на пролетариат и ставкой на силовой переворот провалилось везде где только возможно. Пролетариат не революционный, а контрреволюционный класс. Именно рабочие в России поддерживают черносотенцев, «Русский союз Михаила архангела», в Германии пролетариат и сельские арендаторы горой стоят за нацистов, в Америке никто из рабочих не считает себя угнетенным, все сами хотят стать предпринимателями. Маркс делает акцент на экономике, забывая при этом социальный
— Разумно. Профессор, но если ставка на пролетариат ошибочна, то надо искать людей уже сейчас отринувших старый мир и готовых строить новое. Не обязательно среди наемных рабочих. По моим наблюдениям, среди моих людей в интербригаде встречался самый разный контингент, бойцов с рабочим прошлым среди них не так уж и много.
Герберт Маркузе резко повернулся к собеседнику и замер, наклонив голову. В глазах Маркузе читалась бешенная работа мысли. Наконец, он тряхнул головой.
— Спасибо. Вот еще один булыжник в основание. Вы подкинули интересную идею. Только искать недостаточно, людей коммунистической общности надо создавать здесь и сейчас. Мы только пытаемся работать в этом направлении, но действуем наобум, интуитивно. Нужно все обдумать и выработать концепцию. Гер Бользен, вы читали работы Грамши?
— Да. Все, что опубликовано, и даже немного больше. Я понимаю, почему к нему настороженно относятся в Коминтерне.
— Если бы настороженно. Он предлагает совсем другой путь.
Ответом послужил короткий кивок. Дик давно понял, что идеи Грамши спокойно и без лишней рекламы реализуются на практике. Живое воплощение, зримый пример «акушера будущего» сейчас сидел перед ним и делал быстрые наброски в блокноте.
— Не вы один сотрудничаете с Колумбийским университетом, — осторожный вброс шара.
— Разумеется. Нам удивительно повезло найти в Штатах друзей. Знаете, это уникальная страна, она только кажется капиталистической, на самом деле в Америке мощный скрытый слой материала для коммунизма. Сами посмотрите, такой концентрации угнетенных, обиженных, жертв традиционного фашистского общества нигде больше не найти. Недаром, здесь сильные движения за освобождение негров и за права женщин. Местное общество только кажется пуританским, под корнями у него мощнейшая мина революционной энергии. Нельзя мыслить узко, догматизм, это та же диктатура, только под флагом прогрессивного движения. Помните судьбу Венгерской республики?
— Я думал, причина поражения в интервенции.
— Не только. Вторжение Румынии и Чехии при поддержке России только ускорило крах. Настоящая глубинная причина в ускоренных реформах правительства Куна и Лукача, они пытались строить коммунизм на неготовых к этому людях. Эксперимент провалился на земле. Впрочем, в этом же причина поражения коммунистов в Германии. Воспитанные в авторитарной семье, под давлением церкви, массовой школой люди не могут сразу шагнуть в свободное общество. Цепи мешают.
— Но как скинуть цепи без коммунизма?
— Работать. Шаг за шагом. Камень к камню. Разрушать церковь, семью, патриархальное общество, ломать предрассудки, постоянно подвергать сомнению и осмеянию все архаичное и мертвое.
Трассу
Ночь в гостинице. И снова в дорогу. Дик Бользен ехал без цели и направления, полагаясь на Провидение и случай. На ходу учился переводить мили в привычные километры, а галлоны бензина в литры. Как уже было в прошлой жизни, дорога незаметно сдирала с души налетную коросту, прикипевшую грязь. Все лишнее, не нужное, весь мусор вчерашних дней улетали прочь за корму машины.
Городок Мейкомб штат Алабама приглянулся сразу. Местные гостиницы не страдали от наплыва посетителей. Удалось очень дешево снять приличный номер сразу на неделю. Третий этаж с балконом. Есть даже горячая вода.
Машина требовала внимания. Оставив «Эрфлоу» в руках техников ближайшей мастерской, Бользен отправился гулять. Да, тихий патриархальный городок, чем-то напоминает забытую российскую глубинку, только архитектура отличается, да среди обывателей часто встречаются характерные черные губастые рожи. Впрочем, ведут себя почтительно, первыми приподнимают шляпу при встрече с белым. Не страшно, как истинный интернационалист Дик не испытывал предвзятости в отношении черных.
За ужином в ресторане впервые с Нью-Йорка взял местную прессу. Всего две газеты, небогато. Видимо, на большее новостей и скандалов нет. В разделе объявлений быстро нашел нужное. В Мейкомбе требовались рабочие на склады, продавцы, агрономы, сельскохозяйственные менеджеры. Последнее звучит заманчиво, но что-то останавливает. Грязной работы не бывает, любой труд почетен, но все же не все стоит выбирать. А вот одно объявление Дика заинтересовало.
На утро Бользен поднялся на крыльцо муниципальной школы. Директор оказался на месте, принял сразу.
— Значит, вы хотите работать учителем?
— Да. Думаю, вы поняли по акценту, что я иностранец, но образование есть, с детьми работать приходилось. Вот диплом показать не могу, — вежливая извиняющаяся улыбка.
Признаться, Дик действительно работал учителем, но было это очень давно, в другой стране и другой жизни. Он и имя тогда носил другое.
— Образование, говорите. Университет?
— Нет. Ярославский учительский институт.
— Не помню, извините. Это не в Америке? — мистер Алистер Финн бросил взгляд на настенную карту.
— Россия.
— Русский институт?! Великолепно! Много наслышан о русском образовании. Лучше английского на два порядка. По специальности работали?
— Да, преподавал в государственной школе. Но это было давно. Европа с прошлой войны пережила немало потрясений.
Говорил Дик чистую правду. Он только не стал уточнять, что из школы его уволили за антиправительственную деятельность. Не нужно мистеру Финну лишнее знать. И вообще, что хорошо в Америке, так это уважение к личному пространству и приватности. Не важно, чем ты занимался в Старом Свете, главное, чтоб дело знал.