Письма для Люка

Пеннза Эми

Он не любит говорить о многих вещах.

Я поднимаю взгляд к потолку, представляя, что могу заглянуть сквозь него в одну из гостевых комнат наверху. Предполагается, что он дремлет. Люк никогда не признается в этом, но я знаю, что у него усталость из-за смены часовых поясов после перелета из Германии. Он всё ещё залечивает свои травмы.

Возможно, он никогда не заговорит со мной о них, но это и не обязательно. Он уже всё это написал. Страницы, полные искренних эмоций. Сожаление. Гнев. Отчаяние.

Последнее меня

пугает и заставляет задуматься, является ли вся эта история с возвращением домой и предложением руки и сердца лучшим решением прямо сейчас. Несколько раз за последний месяц я была готова сказать Райану, что нам следует всё отменить.

Но это не мне решать. И даже не моему брату. Люк — взрослый мужчина, и он определенно не из застенчивых. Если бы у него были какие-то опасения по поводу предложения Лейтон на глазах у всего города, он бы что-нибудь сказал.

Не так ли?

Я вздыхаю и добавляю цуккини в большой салат, который собираюсь приготовить на ужин сегодня вечером. Улыбка растягивается на моих губах, когда я представляю, что скажет Люк, когда увидит, что я ем.

— Корм для кроликов, Хейвен.

— Болезнь сердца, Лукас.

Мы подшучивали друг над другом годами.

И скоро это закончится. А почему бы и нет? Впервые за семь лет Люк вернулся домой навсегда. Он пускает корни и женится. У него не будет времени на младшую сестру его лучшего друга.

Он также больше не напишет мне. Теперь у него не будет для этого причин.

Я убираю салат в холодильник и поднимаюсь наверх. Громкий храп разносится по коридору. От облегчения я прислоняюсь к стене и немного прислушиваюсь. Моя душа радуется, когда я слышу, что Люк получил столь необходимый ему отдых.

Но у меня болит сердце. Я смотрю на свои отполированные пальцы, утопающие в плюшевом ковре.

Он не мой.

Он никогда не был моим. Опасно даже думать об этом, развлекаться хотя бы секунду, как я это сделала в закусочной ранее. И если мне привиделось, что взгляд Люка задержался на моей груди, прежде чем он отвернулся, это тоже было опасно.

Не говоря уже о том, что я выдавала желаемое за действительное. Я не могу соперничать с Лейтон. Она шести футов ростом и сложена, как с обложки журнала. Я невысокая и тощая и являю собой воплощение «мальчика Тома».

«Это не то, что сказала официантка», — напоминает мне тихий голос.

Да, на ней были очки толщиной с бутылки из-под кока-колы. А еще она, наверное, хотела получить чаевые.

Фыркнув, я отталкиваюсь от стены и направляюсь в свою комнату. Если мне повезет, я смогу поспать несколько часов перед ужином. Это лучше, чем хандрить и жалеть себя.

А если я буду спать, то не смогу думать о Люке, или о том, что завтра я потеряю его навсегда.

***

Четыре

часа спустя я отдохнула, приняла душ и готова сохранять бодрое выражение лица до конца вечера.

Когда я вхожу, Люк уже на кухне. Я останавливаюсь и моргаю, как только вижу его.

Потому что он стоит у островка и посыпает приправами тарелку с котлетами для гамбургеров, а на нем белая футболка, обтягивающая плечи. Под ней видны очертания его жетонов. На нем также серые спортивные штаны.

Я сглатываю из-за внезапно пересохшего горла. Если бы кто-то собирался придумать самый лучший сценарий для моих пыток, это был бы именно он.

— Великолепно.

— Привет, — говорит Люк, и я поднимаю глаза, прежде чем он замечает, что я пялюсь на его грудь... и другие места.

Отстой. Он, наверное, уже заметил.

— Привет, — отвечаю я и иду вперед, стараясь вести себя непринужденно, хотя сердце у меня колотится, а желудок трепещет, словно я только что проглотила тысячу бабочек.

Он возвращается к своему занятию.

— Какую приправу ты хочешь добавить в твой бургер?

Это как раз то, что мне нужно, и я качаю головой и прислоняюсь к столу.

— Если бы ты только попробовал есть что-нибудь помимо животных белков, я знаю, тебе бы понравилось. Например, ты слышал о фруктах?

Люк фыркает.

— А что ты будешь есть сегодня вечером? Что-то вроде...?

— Только не говори кроличий корм.

От его смеха у меня в животе происходят странные вещи. Люк берет тарелку и обходит стол, задевая меня своим бедром, когда направляется к причудливой откидной двери, ведущей на террасу. Дверь широко распахнута, и оранжевые лучи заходящего солнца заливают кухню.

Но я их почти не вижу, потому что в нос мне ударяет пряный аромат его лосьона после бритья. Он стоит ко мне спиной, поэтому я делаю ещё один глубокий вдох, прежде чем последовать за ним на улицу.

Люк готовит на гриле так, что мой отец гордился бы им. Если отбросить шутки насчет пожарной охраны, то, наверное, будет лучше, если это сделает он. Мы с приготовленным мясом не в самых лучших отношениях. Я не собираюсь поливать искусственной кровью человека, носящего шубу или что-то в этом роде, но я просто не могу есть то, у чего есть глазные яблоки.

— Надеюсь, ты не возражаешь, что я готовлю на гриле, — произносит Люк через плечо, словно читая мои мысли.

— Вовсе нет.

Я возвращаюсь в дом и беру свой салат и пару банок пива. Люк накладывает на тарелку свой готовый бургер, и мы усаживаемся за стол и принимаемся за еду. На озере, как всегда, тихо. Мимо проплывают несколько уток и пара человек на каноэ. Мы с Люком машем им — уткам и людям.

Мы покончили с едой и осушили по три пива, когда солнце скрылось за горизонтом. Оно освещает озеро и наполняет воздух золотистым сиянием, от которого всё вокруг искрится.