Письма героев
Шрифт:
18 мая 1940. Иван Дмитриевич.
Поручик Никифоров сидел на пригорке и смотрел и идущие мимо колонны. Ревели и громыхали грузовики с пехотой, тягачи тащили полевые орудия и тяжелые гаубицы. На берег выползла целая рота штурмовых САУ и пошла по грунтовке в направлении Назарета и Хаттина. С «осликами» катились броневики разведки, трехосные «Дромадеры» с бронегренадерами, среди стальной реки встречались машины с задранными вверх стволами «эрликонов» и 37-мм автоматов на площадках. Это перла на запад настоящая сила. Полки еще не задействованной в боях свежей моторизированной
Второй мост вчера саперы так и не достроили. Не так-то это просто, когда в округе дефицит материалов. Пока люди собирали все лодки и бревна по округе, разведка угоняла баржи с Галилейского озера прямо из-под носа англичан, к переправе подошел понтонный парк. Тот самый, что должен был догнать роту капитана Чистякова и на который уже не надеялись.
Поднаторевшие в работе саперы развернули переправу меньше чем за час. Заготовленные материалы пустили на усиление первого плавучего моста. Что-то подсказывало, что лишним это не будет. Командовавший понтонным парком фельдфебель рассказал, что их гнали от Дамаска через Дэру без остановок. А через пустыню потоком шли войска. По некоторым намекам, спешно перебрасывались силы из южной Месопотамии.
— Куда нас дальше? — Иван Дмитриевич повернулся к капитану.
Чистяков пожал плечами.
— Нам из батальона что-нибудь передавали?
— Пока все тихо, Иван Дмитриевич. Искренне надеюсь все про нас забыли.
— Хотелось бы, — усмехнулся поручик. — Наш Манштейн тоже в ожидании. А вон, он, легок на помине.
— Тогда давайте не будем никого сегодня беспокоить, — тихо молвил ротный. По человеку было видно, он не шутил.
— Вон, смотрите, за пехотой мехбригада идет. Знакомые танки.
— Вы уже научились отличать технику танковых полков от механизированных бригад?
— Не хотел, но пришлось. Такие большие катки только у танков Кристи.
Увы, долго отдыхать командирам роты не дали. Примчавшийся посыльный сообщил, что капитана вызывают по радио. Причем, срочно и лично. К радиомашине пошли оба. Никифоров спинным мозгом чувствовал, командование про них не забыло несмотря на все надежды и молитвы. Так и получилось. Подполковник Никитин лично поздравил своих офицеров с тем, что они живы. Судя по энергичному тону, настроение у комбата было боевое. Так и оказалось. Затребовав списки отличившихся дражайший Григорий Петрович обрадовал ротного известием, что ждет блудных детей в Дамаске. Понтонный парк оставить на ответственность пехоты, а самим собираться и двигать по старому маршруту через Тиберию.
— Одно радует, англичан подвинули, — изрек Никифоров после того как комбат отключился.
— Наивный вы человек, Иван Дмитриевич, — печально ответствовал Чистяков. — Это в Дамаске считают, что англичане отошли. Сами лимонники об этом знают? Как думаете?
— Умеете вы тоску нагнать.
— Лучше так, чем вот так, — кивок в сторону свежего кладбища на берегу Иордана куда доходчивее всяких самых красивых и умных слов.
Впрочем, Чистяков отнюдь не спешил исполнять приказ. Как человек разумный он поручил унтерам и ефрейторам проверить матчасть, поинтересовался состоянием своих раненных в медсанчасти, приказал проинвентаризировать оружие, снаряжение, инструменты,
— Поздравить или посочувствовать, Петр Александрович? — мрачным тоном молвил Чистяков после того как на него обрушили последние новости.
— Делайте что хотите, Алексей Сергеевич. — подполковник явно пребывал в плохом настроении.
Да, было с чего. Манштейну передали приказ командующего фронтом: подполковник с этого момента исполняет обязанности командира мехбригады. Похоже, по той простой причине, что под рукой комбата остались все наличные силы бригады. Прямо скажем, паршивое дело.
— Что с Шестаковым?
— Погиб Никифор Минаевич, сгорел в танке при прорыве. Старый казак шел первым, не прятался за спины. Эх, злой был станичник!
— Земля пухом. Жаль, не удалось при жизни свидеться, — Чистяков размашисто перекрестился. — Вы лучше, Петр Александрович, просветите нас насчет обстановки. Что ожидать, и куда наше командование свой взор бросило?
Свежеиспеченный комбриг молча развернул карту. Тактические значки частей говорили о многом. Капитан Чистяков минуту вглядывался в расстановку сил, почесал в затылке и незлобливо, но образно выругался. Было с чего.
Разумеется, планы и расчеты командования недоступны простому ротному офицеру или даже комбату. Однако, для любого достаточно осведомленного и нечуждого военного дела человека было ясно: лучше всего бросить подвижные и механизированные части на юг по краю пустыни в полосе Трансиорданской железной дороги. Однако, сейчас в этом направлении двигалась хлипкая завеса из разведывательных легких подразделений.
А вот свежая 12-я пехотная дивизия с тяжелым вооружением и механизированными частями поворачивала на запад. Через то же самое несчастное Хаттинское поле, с явно наметившимся ударом на Хайфу. Причем продвижение шло не без проблем.
До переправы доносился гул канонады. Подвижные части явно прямо с марша вступали в бой.
У генералов свои резоны. Вполне возможно, командующий группировкой решил добить танковую часть так удачно разгромившую 12-ю мехбригаду у Галилейского озера. Да, оставлять на фланге ее рискованно. Логика есть. Впрочем, в реальности даже крупная механизированная группа рассматривалась командующим фронтом только как досадная помеха. Иерусалим тоже может подождать. С точки зрения штаба, куда важнее полный разгром всех сил англичан на севере Палестины, захват Хайфы и Бейрута, завершение окружения французских войск в Сирии.
Капитан Чистяков совершенно верно затянул подготовку к маршу. В конце дня ему пришло новое распоряжение, на этот раз подполковник Никитин приказал идти с ротой в Назарет и готовить место расположения для всего батальона. Видимо, за этот день многое изменилось, командование воодушевилось успехами и решило немного ускориться.
Опять дорога. Вроде бы быстро, все рядом, но это на карте. В Тиберии засела британская часть, сейчас ее выбивают из города. На флангах тоже неспокойно. Шастают недобитые англичане и иногда даже огрызаются.