Письма Непокорного. Том 1
Шрифт:
Недавно я читал Profundis Оскара Уайльда и должен процитировать вам этот пассаж, неплохо выражающий то, что я чувствую: "It is tragic how few people ever possess their soul before they die. Nothing is more rare in any man than an act of his own. It is quite true. Their thoughts are someone else's opinion, their lives a mimicry, their passions a quotation... A man whose desire is to be something SEPARATE from himself, to be a member of Parliament, or a successful grocer, or a prominent solicitor, or a judge, or something equally tedious, invariably succeeds in being what he wants to be. That is his punishment. Those who want a mask, have to wear it... But people whose desire is solely for self-realization never know where they are going..." ["Печально, как мало людей когда-либо владеют своей душой, прежде чем к ним придёт смерть. Нет ничего более редкого среди людей, чем самостоятельный поступок.
В следующий раз я напишу вам длинное письмо по поводу Шри Ауробиндо, которого вы поняли шиворот-навыворот -- я извиняюсь -- но чья философия является противоположностью "религии" и "системы", это прогрессивный рост, а не застой. Мы ещё об этом поговорим.
Здесь у меня нет времени, чтобы писать картины, чем я весьма огорчён. В какие-то моменты мне кажется, что я полностью покинут и словно изъеден тысячами паразитов, сожран другими людьми, и требуются долгие часы пребывания в моей комнате, чтобы стереть с лица "вежливую и благожелательную улыбку", которую я весь день обязан был носить на своём лице...
Пишите, подруга, вы всегда нужны мне, и я весьма обеспокоен вашим здоровьем. Обнимаю вас сильнее, чем когда-либо
Ваш
Б.
U
Дели, 12 сентября [1949]
Клари
Дорогая подруга. Я пришёл побеседовать с вами, дабы забыть о своём молчании и о грузе нереализованной Радости в моём сердце. А ведь надо ещё отыскать слова, чтобы выразить всю эту тяжесть, но я устал от слов; надо бы просто посмотреть на вас и выразить всё в молчании. Надо бы забыть об этом бессвязном образе себя путём некоего чудесного самопожертвования. Надо бы отыскать суть каждой вещи через её ежесекундный образ. Но я в очередной раз сошёл с пути. Нет больше ни гавани, ни оазиса после долгих скитаний под солнцем, ни вечерней прохлады. Со всех сторон меня окружает моя пустыня и море, в котором больше нет никаких направлений -- ни на Север, ни на Запад -- но лишь затерянная необъятность, в которой заблудился мой след и исчез мой кильватер. Подруга, надо бы мне иметь звезду, которая рассказала бы, где прячется моя Любовь, но я не знаю более, что я должен себе самому.
Вы даже не подозреваете, в каком я разочаровании. Но у меня больше нет мужества в словах. Эти написаны лишь для того, чтобы позвать вас на помощь, ибо сам я больше ничего не значу.
Подруга, нужно, чтобы что-то произошло, дабы вывести меня из меня самого. Нужно, чтобы я пришёл к самореализации под страхом смерти, и к самоотдаче. Нужно, чтобы мир был спасён ликом, который озарил бы все другие лики, и я должен найти тот камень, из которого будет высечен этот лик всех ликов.
Но что мы можем против безмолвия, когда больше нет Любви, когда больше нет ничего, кроме безграничной пустыни, где гаснет наш пыл в бессмысленном беге по кругу. Пусть меня посетят толика вашей свежести и мгновение вашего взгляда, который даёт мне направление.
Б.
U
Дели, 22 октября [1949]
Клари
Подруга, это письмо застанет вас по возвращении из Европы. Как бы я хотел оказаться там, чтобы обнять вас прямо на аэродроме! Вызвав острую ревность Макса!
Но тон моего письма не столь легкомысленный. Нужна ваша помощь,
Ваше последнее парижское письмо, в котором вы приглашали меня возвратиться во Францию, заставило меня задуматься. Я, наконец, понял несколько вещей, о которых расскажу позже, и решил возвратиться в Париж -- если Макс или вы сможете выручить меня и одолжить деньги на билет в качестве "палубного пассажира" (если только я не смогу найти работу на борту какого-либо грузового судна).
Подруга, мне очень нелегко затрагивать при вас эти "вопросы о деньгах". Я говорю вам об этом искренне и просто и думаю, что вы также просто мне ответите, если это вас затруднит или побеспокоит. Я очень дорожу тем, что вы всегда отвечали мне с полной искренностью, без стеснения.
Тем не менее, я написал Беку -- это агент "Морских перевозок" в Мадрасе и мой друг -- попросив у него, если это возможно, найти "ультра-экономичный" способ переправить меня во Францию из Карачи (порта, наиболее близкого к Дели и, следовательно, наименее дорогого с точки зрения финансов). Я также сказал Беку, что решил -- видя свою ситуацию -- путешествовать как "палубный пассажир" и был бы не прочь оплатить свою поездку какой-нибудь работой: "стюардом" или кем-то ещё. Словом, я планирую отчалить, самое позднее, в январе. Ожидаю ответа от Бека.
Я планирую январь как дату отъезда потому, что требуется отработать необходимые сроки перед тем, как покинуть Посла (две недели), и потому, что я обязательно хочу провести месяц в Алморе перед тем, как окончательно покинуть Индию. Мне дорого это пребывание в Алморе по трём причинам, главной из которых является полная дезинтоксикация. Нужно поднакопить немного здоровья, прежде чем атаковать Париж, а я в данный момент в плохом состоянии. К тому же, я дорожу полученным в Алморе опытом, как "подтверждением" моего вкуса к живописи через ожесточённую работу рядом с Брюстером. Наконец, я хочу возвратиться в Алмору из-за дружбы с Брюстером и по поводу его "плана Ашрама". Этот человек обладает удивительным знанием о жизни, и мне нужны его советы и даже, признаюсь, его посвящение в духовные вещи, интересующие нас обоих.
Как только я завершу опыт Алморы и поправлю здоровье, я помчусь в Карачи, дабы надолго остаться с вами, прежде чем сесть на корабль... потому что, кто знает, когда мы ещё увидимся. Всё это должно произойти в начале января, если вещи устроятся так, как бы мне хотелось.
Теперь скажу о причинах, толкающих меня на то, чтобы покинуть Дели в самые короткие сроки:
Во-первых, моё положение невыносимо. Я веду глупейшую жизнь. БЕСПОЛЕЗНУЮ. Это даже не жизнь, но всего лишь прозябание. Я просто-напросто ТЕРЯЮ своё время. Для того, чтобы забыть об этой бесполезности своей жизни и выдержать существование в среде выдающихся кретинов, у меня есть только одна возможность: курить. Чем дальше я захожу, тем более я отравлен. Что-то мне подсказывает, что нужно как-то на это реагировать, причём, быстро, если я не хочу полностью утонуть. (...)
Прежде, чем закончить это слишком длинное письмо, хочу поведать вам весьма забавную историю: как я уже писал в последнем письме, Посол Д.Л. обвинял меня в дурных манерах. Л. продолжил расследование на мой счёт и в результате доноса узнал, что я проводил каждую ночь за курением опиума с моим другом Бернаром. Л. также узнал, что Б. организовал настоящую "курильню", где каждый вечер встречались довольно крупные фигуры, среди которых два уважаемых члена его собственного Посольства. Посему Л., который обожает "дипломатические" истории, был в восторге от этих открытий и готовился устроить большой скандал. Тем более, что он ненавидит этих двух деятелей своего Посольства. Дабы придать скандалу больший вес, Л. созвал "курильщиков" -- за исключением меня -- и обвинил их в том, что они толкают "юное и беззащитное существо на путь гибели и порока" ("юное существо" -- это я!). Поразив мир актом своей высшей добродетели, Посол потребовал от каждого из "курильщиков" приложить все усилия, дабы "отвлечь меня от наркотиков", в противном случае они будут нести "ответственность за упадок моей нравственности и разрушение моего физического здоровья". Конец первого Акта. Акт второй: мой друг Б., поговорив со мной, находит Посла и говорит ему, что для меня нет иного способа бросить курить, кроме как покинуть Дели и сменить атмосферу. Таким образом, мой друг Б. заявляет Послу, что ежели тот настолько обеспокоен моим здоровьем, то моё здоровье в его руках. Что я мог бы пройти дезинтоксикацию только если он позволит мне уехать из Дели. Конец второго Акта. Акт третий. Посол принимает меня в "исповедальне". Я "признаюсь" ему, что курю и что готов отказаться от наркотика, если он отпустит меня на свободу. Поразмыслив, Л. отвечает: "Понимаете, мне было бы очень неловко и принесло бы большие неудобства, если бы вы оставили моего сына посреди учебного года. Прошу вас, останьтесь. Вы должны курить поменьше, сократить ваши дозы. Но я разрешаю вам курить у себя в вашей комнате. Постарайтесь выкуривать не больше десяти трубок в день". !!! Конец. Такая вот "пьеса о нравственности".