Письма полковнику
Шрифт:
— Я попробую, — скромно сказала она.
Дракон поднял на Марисабель мутный взгляд. Ему было пофиг. А зато Брадай поддержал ее за щиколотку возле шпоры! И улыбка на камеры! И в объектив этой, недоубитой в силу своей востребованности в съемочном процессе…
— Как ощущения, Марина?
— Кайф!!! — звонко закричала она, взмахивая плеткой над драконьей головой.
И не соврала.
Но слезать оказалось страшно. Драконий бок круто уходил вниз, наверняка скользкий и холодный — б–р–р–р! — а седло было слишком маленьким, чтобы как следует
И пришла в себя, намертво вцепившись руками и ногами в шею и бедра Федора Брадая.
Многочисленные камеры останавливали прекрасное мгновение. За что им вполне можно было простить несомненную фиксацию недавнего позора. Разве женщина не имеет права на слабость? Марисабель прицельно улыбнулась в каждый объектив. Снимайте, снимайте, красиво же: черная кожа, белый костюм… Затем обернулась к Федору (к Феде… нет, Федя — не звучит, пускай так и будет Федор) и улыбнулась уже ему, лично, интимно. И, ободренная ответной улыбкой (профессиональной или не только?) рискнула пощекотать ему спину рукояткой плетки. Со спины его, кажется, не снимали.
Косметически отремонтированные девки толкались у парапета, воюя за место в очереди. Следующей полезла на драконью спину Славка, она побывала там уже раза три, с потому отработала номер гладко и скучно, не прибегая с помощи ведущего. Славке наступала на шпоры Ленка, устрашающая в самодельных стрелках, залезающих на виски… Дальше стало совсем неинтересно.
Марисабель снова подалась было в тень, однако тень укоротилась до неровного пятна под ногами у оператора, который к тому же замахал руками и шепотом заорал, матерясь, что работает петеэска. Ну и ладно, не очень–то и хотелось. Поискала глазами Дылду: интересно, та видела ее, Марисабель, на руках у ведущего — или умотала раньше, обзавидовавшись по самое не могу? Да нет, вон она торчит и своих очках и дурацком блейзере.
А вот пацанов по–прежнему не было видно. Может, Дылда в курсе? Боковым — даже, скорее, задним — зрением Марисабель заметила, как та шагнула было вперед и даже чуть нагнулась, явно примериваясь пролезть под ограждение, но затем передумала, отступила. Дылда всегда такая. Она не рискнет. Придется самой.
Весело размахивая плеткой, она пересекла съемочную площадку.
— Привет, Дылда.
— Привет.
— Ты здесь что?.. В смысле, в Срезе?
— Мы здесь отдыхаем.
«Мы»… Так–так, любопытненько. Хотя, скорее всего, ничего интересного, просто она тут с предками. Уточнять Марисабель не стала.
— А–а, понятно. Наши пацаны тебе случайно не попадались?
Видимая из–под козырька и очков часть Дылдиного лица скривилась: понимать это можно было по–разному. В зеркальных стеклах отражалось
Дылда шевельнула губами: хотела что–то сказать и передумала. Как всегда.
— Если встретишь тут Открывачку или Воробья, передай им… — Марисабель задумалась: что бы такого передать? — Короче, скажешь, что у меня всё о'кей. Снимаюсь в реалити–шоу…
— Они в курсе, — бросила Дылда.
Значит, пацанов она видела. Ну и где их тогда, спрашивается, носит?! Весь город, кажется, успел с утра перетусоваться тут на набережной, а они… Ладно–ладно.
— И вообще, — улыбнулась как можно шире, а потом обернулась через плечо и позвала: — Федор Сергеевич! Федор!..
Риск был колоссальный. Но, кто не рискует… вот Дылда, например, не рискнула, наверное, ни разу в жизни. А вот она, Марисабель, прекрасно понимая, что может сейчас нарваться на маты Крокодилицы, выволочку и даже позорно–показательное изгнание из шоу (на глазах равнодушного Брадая и злорадной Дылды), потерять и все достигнутое, и то, что лишь наклевывается, — все–таки крикнула.
Ведущий посмотрел в ее сторону, поднял раскрытую ладонь. Кивнул на дракона, чью спину еще седлала последняя участница. Глянул на часы.
Марисабель ликующе обернулась к Дылде. Видала?!
Дылдины очки отражали много чего, но только не ее эмоции. Которых на самом деле у этой истерички хватало, даже слишком, уж Марисабель–то знала ее как облупленную. Молчи–молчи. Проникайся.
— А Стару что–нибудь передать?
— Чего?
Губы Дылды расползлись в нехорошей улыбке:
— Сережу я точно увижу раньше, чем тех придурков, — пояснила она. — Ну так что?
Марисабель прикусила губу; зубы наверняка измазались в помаде.
Или она врет?
Солнце лупило отвесно, с немыслимой силой, ноги ерзали внутри сапог в липком поту, под юбкой зудело, непокрытая голова раскалывалась, и хотелось сорвать с Дылды ее идиотский блейзер. С чего это вдруг она увидит Стара?.. «Мы»?! Да нет, не может быть, с какой бы стати он… И по контракту не отойти ни на шаг от съемочной группы, торчишь тут, как в плену, будто в заложниках. А вечером они вдвоем будут смотреть по телику у себя в номере, как она визжит, падая со спины дракона. Смотреть, прикалываться — а потом…
— Ты что–то хотела, Марина?
Бархатный голос телеведущего щекотнул шею, а его лицо почти без искажения отразилось в Дылдиных очках. Марисабель приободрилась, подтянулась. Сам Федор Брадай! — подошел узнать, чего она хотела!!! И пусть эта дурочка расскажет своему…
Или все–таки не своему?
— Это моя подруга, Федор… Сергеевич, — она улыбнулась, разворачиваясь ему навстречу. — Катя. Мы совершенно случайно встретились тут. Интересно, правда?
— Интересно.