Письма жене и детям (1917-1926)
Шрифт:
От вас я не имел известий с мая месяца, да и то не непосредственно, а только Н. И. Линд[бром] передал мне, что видел маманю у Иосифа Петровича [Гольденберга] в Стокгольме и что вы на лето собираетесь в Фальстербо. Приехавший на днях из Берлина Классон тоже ничего не мог про вас рассказать. Меня несколько беспокоит, правда, неопределенное заявление Классона о денежных затруднениях. Мне казалось, что оставленного Вацлавом Вацлавовичем [Воровским] должно было хватить не менее как на 8-10 месяцев. Не понимаю, в чем тут дело.
От Сонечки было недавно письмо. Пока тоже не жалуется. Кисловодском довольна, хотя ванны девочке запретили. Остается солнце и лечение воздухом. Сонечка продолжает служить в городской управе. Вообще говоря, они отлично сделали, уехав на Кавказ вовремя: на Удельной жить было бы невыносимо трудно, а что еще будет зимой. Дрова в городе уже доходят до 60 рублей сажень.
Ну, пока, иду спать. Целую вас всех поочередно и всех вместе, милые мои, золотые, бриллиантовые, ненаглядные мои. Вся радость моя в вас, мои любимые! Храни вас бог, будьте там веселы, благополучны, здоровы, тогда и я здесь буду хорошо себя чувствовать. На сон грядущий читаю "Правду", но обычно уже на 1-й странице засыпаю. Сплю пока хорошо: стало холоднее и мухи исчезли.
Пока прощайте.
35
18 сентября 1919 года
Милые мои, бесценные, дорогие маманя и девочки!
Пользуюсь случаем послать вам эти несколько строк из Пскова, где я третий день по случаю начавшихся было мирных переговоров с Эстонией. Переговоры пока оборвались до присоединения
Ну, мои родные, я жив и здоров и чувствую себя хорошо. Скучаю по вас, но не теряю надежды свидеться. Недавно в Москву вернулся Володя. Он прекрасно выглядит, работает по продовольственному делу и живет вообще хорошо. От Нины и от Андрюшки известий нет с июня, но, я полагаю, им живется тоже неплохо. От вас я имел письмо от начала августа, вот рад-то был!
204
Переговоры с Эстонией начались в Пскове 17 сентября 1919 года. Красиным было внесено предложение о прекращении военных действий на время переговоров. Эстонская делегация попросила перерыва для получения указаний от правительства. Получив инструкции, эстонцы объявили о прекращении переговоров до получения Советским правительством ответов от других стран, к которым оно обратилось с предложением мира. Через несколько дней армия генерала Н. Н. Юденича начала наступление на Петроград и переговоры были сорваны.
Крепко вас всех целую и обнимаю. Будьте все здоровы, берегите маму, учитесь, не забрасывайте языков и музыки. Обо мне не тревожьтесь и не беспокойтесь. Не верьте всякому вздору, который печатают газеты. Крепко вас целую и обнимаю.
Ваш папаня и Красин
36
25 октября 1919 года
Родные мои, милые Любаша, Людмила, Катя и Люба! Пишу на тонкой бумаге, ибо это письмо должно до вас идти воздушной почтой, на аэроплане. Вот, други милые, до чего мы дожили, что только при помощи аэроплана и удается вам послать о себе весточку. Гг[оспода] руководители "Лиги Наций" [205] так боятся большевистской заразы, что даже писем не хотят из России пропускать, и нам приходится идти на необычные способы.
205
Лига Наций — международная организация, учрежденная в 1919 г. Парижской мирной конференцией держав-победительниц в первой мировой войне. Согласно уставу, Лига Ниций имела целью развитие сотрудничества между народами и гарантии мира и безопасности. СССР участвовал в Лиге Наций с 1934 г. и был исключен в связи с его агрессивными действиями против Финляндии в 1939 г. Лига Наций фактически прекратила сузествование с началом второй мировой войны и была официально распущена в 1946 г.
Я только вчера вернулся из Питера, куда ездил 17 октября — как раз день когда белые, взяв Гатчину и Красное Село, угрожали Детскому Селу (так теперь называется Царское) и самому Питеру. 18 октября в Питере настроение было довольно неважное: наши войска отступили, белые же, хорошо вооруженные, с танками и сильной артиллерией продвинулись вперед [206] . В воскресенье, 19-го, положение еще ухудшилось, мы потеряли Павловск и Детское Село и создалась угроза самой Николаевской дороге [207] , которая могла быть перерезана в Тосно или в Колпине. Ораниенбаум, Петергоф, Стрельна, Лигово были еще в наших руках, но броневой поезд наш сражался уже на Средней Рогатке и при новом нажиме пришлось бы отступать на линию Приморской ветки, т[о] е[сть] перенести борьбу почти что на улицы города. Приказ и был дан такой — не сдавать Питера, вести бои на улицах города, в крайнем случае отступать на правый берег Невы, и, разводя мосты, обороняться там до прихода подкреплений. Подкрепления тем временем подтягивались успешно, и со вторника 21-го наши перешли в наступление от Колпина, ударив неприятелю в правый фланг. Наши силы все время были более значительны, чем у белых, но наша слабая сторона — вялое и неумелое командование: своих офицеров нет или почти нет, а кадровые офицеры душой если не на стороне белых, то, во всяком роде, не очень-то склонны особенно распинаться за Советскую Россию и большой инициативы не проявляют. Солдаты устали изрядно и дерутся хорошо лишь при условии руководства, без этого же превращаются в стадо овец, шарахаются при каждой световой ракете. Как только эта масса получает хоть малое руководство и командование берет на себя инициативу — люди идут и дерутся хоть куда. Вообще, вся наша война идет так, что пока мы не получим хорошего подзатыльника, мы деремся вяло, но когда положение сделается опасным, — напрягут силы и, так как их у нас в общем больше, — глядишь, и есть успех. Так было и на этот раз с Питером. У вас, вероятно, уже были телеграммы о падении Питера, а в действительности до этого не дошло, Павловск и Царское уже взяты обратно, а если не будет какого-либо сюрприза вроде нападения Финляндии, то дело и на этот раз окончится ничем. Я в Питер приезжал по своим путейским и отчасти электрическим делам и ни в каких военных действиях участия не принимал. Пишу об этом для специального успокоения милой нашей мамани, которая уже не преминула сделать сердобольную мину и, может быть, даже попричитала немного. В день моего приезда в Питер я еще успел спосылать Нюшу в Детское, и она вывезла мне некоторые нужные вещи из нашей квартиры. Сама Нюша служит сейчас у Сименс-Шуккерта в правлении у Гермаши, в Царском же в нашу квартиру поселили инженера сименсовского же, Прехта, родом датчанина, — очень добропорядочная семья, и, если сейчас при обстреле дом наш не сгорел, то, вероятно, все наши вещи останутся в целости. Вывозить сейчас оттуда имущество, во-первых, невозможно за полным отсутствием перевозочных возможностей, а во 2-х, куда же вывозить — всюду одно и то же.
206
Наступление войск Северо-Западной армии генерала Н.Н.Юденича на Петроград происходило в октябре — ноябре 1919 года. Было отбито Красной Армией.
207
Николаевская железная дорога (в 1923 г. была переименована в Октябрьскую) — железная дорога между Петербургом (Петроградом) и Москвой. Строительство было завершено в 1851 г.
Нюша побыла в Детском всего несколько часов, а на другой день туда пожаловали белые. Вместе с ней ездил туда же за вещами известный вам Ломоносов [208] . Он сейчас работает частью в моем комиссариате, частью же в других учреждениях. Гермаша был в Питере, хотя собирался по делам в Москву, и приехал сюда вчера вместе со мной.
Ну, я живу здесь по-прежнему, работаю в общем много меньше, так как снабжением не занимаюсь, здоровье мое в прекрасном положении, и Гриша, у которого я был в этот приезд и которому по обыкновению показывался, нашел мое сердце и артерии в лучшем положении, чем прежде. Словом, я был бы рад знать, что вы, и в частности маманя, в отношении здоровья находитесь по крайней мере не в худшем состоянии. Таубманы, как и все, живут плохо: денег никаких не хватает, продовольствия нет, а что будет зимой, и подумать страшно. В прошлом году еще были кое-какие запасы, был еще каменный уголь и частью нефть, теперь все это дочиста израсходовано, а заготовка дров из-за войны, отсутствия фуража и продовольствия не дала и десятой доли того, что нужно для удовлетворения самых насущных потребностей. Не только не хватает топлива, но есть основательные опасения, что, может быть, не удастся даже обеспечить снабжение топливом кухонных печей. Можете себе представить, что
208
Ломоносов Георгий (Юрий) Владимирович (1876–1952) — профессор, специалист в области железнодорожного транспорта. Потомок М. В. Ломоносова. В 1920–1922 гг. возглавлял советскую миссию по закупке в Швеции и Германии паровозов и другого транспортного оборудования. С середины 30-х годов находился в эмиграции.
209
Имеется в виду герой романа английского писателя Даниеля Дефо "Робинзон Крузо" (1719), продемонстрировавший возможность выжить на необитаемом острове благодаря труду и воле.
Вы, конечно, уже знаете, что ни Нины, ни Андрюши здесь нет. Я надеюсь, что на юге им легче будет прожить зиму, чем здесь. Писем от них, понятно, никаких мы здесь не получаем. Что касается Володи, то он сам вам напишет, если конечно по лени не захалатит дело.
Если военное положение будет развиваться как мы предполагаем — мирные переговоры неизбежны. Дальнейшая затяжка войны вряд ли выгодна даже нашим настоящим врагам, и если до зимы Деникину [210] не удастся нас добить (а вряд ли ему это удастся), то, пожалуй, Англия поймет, что в ее собственных интересах попытаться справиться с большевизмом в экономической области на почве некоторых ограниченных, но мирных сношений. И, может быть, этот план одоления Советской России имел бы больше шансов на успех, чем двухлетние безумные попытки военного завоевания. Словом, милый мой Любан, — куражу! Не унывай и надейся: все еще будет хорошо. Не век же будут бури, пристанет когда-нибудь к тихой пристани и наша ладья.
210
Деникин Антон Иванович (1872–1947) — российский военный деятель, генерал-лейтенант (1916). С апреля 1918 г. командующий, с января 1919 г. главнокомандующий Вооруженными Силами Юга России. В начале 1920 г. после разгрома его сил Красной Армией Деникин отказался от командования и эмигрировал. Жил во Франции. В политической деятельности не участвовал. Во время второй мировой войны осудил сотрудничество части русских эмигрантов с нацистской Германией. Автрор 6-томных воспоминаний "Очерки русской смуты" (1921–1926). В последние годы жизни проживал в США.
В одном из писем ты упоминаешь о переезде в Германию. Я уже писал, что пока считал бы это преждевременным, по крайней мере пока я сам не побываю в Германии. Вообще такой переезд я считал бы полезным, особенно ввиду интересов девочек, которые могли бы в Германии большему научиться, чем в Швеции. Но, с другой стороны, Германия еще не дошла до конца своих злоключений, и неизвестно еще, что и как там может в ближайшие месяцы измениться. Пока лучше подождать. Получила ли ты все от Helberg'а? Если нет, стребуй с него все, что тебе полагается, ибо деньги у него непременно должны быть. Хорошо бы также, если бы ты смогла снестись с Леонидочкой и попросить его перевести оставшиеся у него суммы, следуемые мне от Барона. Сколько именно, ты можешь увидеть из бумаги (описи, оставленные мною при отъезде в твоем сейфе).
Получила ли ты 15 000 к[рон] от Як[ова] П[етровича]? Если нет, сделай и это, выдай ему расписку от мая 1918 [года], которую найдешь там же. Постарайся написать мне коротенько обо всем этом, а то я напоминаю об этих вещах чуть ли не в каждом письме.
Не забудь также написать мне адрес вашей квартиры. Мало ли какие могут быть случаи, я бы его хотел знать.
Ну пока, прощай, родной мой Любченышек. Целую тебя крепко-крепко, также и девочек.
Воображаю, как они все выросли и какие стали красавицы. Жду от тебя и от них писем. Пишите, очень ли вас угнетает всякая черная сотня. Крепитесь, други мои милые, пошлости людской ведь нет конца-краю, и если раз навсегда научиться ее презирать, то уже вам никто ничего не сделает.
Не тоскуйте обо мне очень. Еще раз, детки прошу беречь и холить маманю.
Крепко-крепко всех обнимаю и целую. То же и Лялю.
Ваш Папаня и Красин
37
13 ноября 1919 года. Москва
Родная моя, любимая маманя и золотые мои девочки!
Я дней десять назад послал вам письмо, а завтра едет в Юрьев [211] , а может быть и далее, Литвинов [212] , и я с ним посылаю это письмо. От вас имел прямые вести от начала августа, но на днях сюда прилетит аэроплан из Берлина, и живущий в Берлине мой торговый представитель писал мне 14 октября, что он от Helberg'а знает о вас и что у вас все в порядке. Этот мой берлинский знакомый называется Victor Kopp [213] , Fasanenstr[asse], 27. Berlin. Я очень вас прошу не реже одного раза в месяц присылать ему письма для меня, и, может быть, он в состоянии будет их пересылать, да и от него вы обо мне можете иметь известия. Victor Kopp — мой давний знакомый с 1905 года, и во всяком случае это один из путей сношения со мной. Второе дело: если Литвинову удастся доехать до Дании, то он должен дать приказ Helberg'у о дальнейшей выплате вам денег с 1 января 1920 еще на полгода в том же размере. Если же Литвинов до Дании не доедет, то Helberg все равно получит каким-либо другим путем такой же приказ, и ты, маманичка, родная, стребуй с него следуемые деньги. Средства у него должны быть независимо ни от каких продаж льна и проч[его]. Сам я в Юрьев пока не еду, так как это еще не мирные переговоры, а лишь об обмене пленными и заложниками. Но, весьма возможно, через неделю — или как — начнутся мирные переговоры, и тогда я, по всей вероятности, поеду в Юрьев во главе делегации [214] и надеюсь оттуда иметь возможность снестись с вами хоть по телеграфу.
211
Юрьев — название г. Тарту (Эстония) в 1030–1224 и 1893–1919 годах. В 1224–1893 гг. назывался Дерпт.
212
Литвинов Максим Максимович (настоящие фамилия и имя Валлах Меир) (1876–1951) — советский партийный и государственный деятель. Социал-демократ с 1898 года. С 1918 г. член коллегии Наркоминдела, в 1920 г. полпред в Эстонии. С 1921 г. заместитель наркома, в 1930–1939 гг. нарком иностранных дел СССР. В качестве заместителья наркома и наркома проводил сталинистский курс внешней политики. Был снят Сталиным с поста наркома и находился под угрозой ареста во время советско-германской дружбы 1939–1941 гг. После начала советско-генманской войны был назначен послом в США (1941–1943).
213
Копп Виктор Леонтьевич (1880–1930) — участник социал-демократического движения в России с 1901 года. В 1918 г. работал в советском полпредстве в Берлине, в 1919–1920 гг. находился в Германии с официальными поручениями Наркоминдела РСФСР, с июня 1920 г. исполнял обязанности поверенного в делах в Германии. Затем работал в штате Наркоминдела. В 1925–1927 гг. полпред в Японии, затем в Швеции.
214
Речь идет о переговорах с Эстонией (конец 1919 г.).